Александр Пресняков - Над волнами Балтики
"23 февраля. 25-я годовщина Красной Армии. Радостно сознавать, что наша родная Красная Армия действительно непобедима, что она встречает день своего рождения разгромом фашистов под Сталинградом, прорывом ленинградской блокады, изгнанием врага с Северного Кавказа, освобождением Краснодара, Ростова, Ворошиловграда, Харькова, Курска. Каждый день, каждый час приносят нам новые радостные вести. Горит земля под ногами фашистских захватчиков, растут горы трупов поработителей, ширится лес крестов на их кладбищах. Красная Армия уничтожит пришельцев, всех до единого. Уже близится радостный миг, когда над всей нашей землей засияет утро Победы.
На дворе бушует метель. Она началась неожиданно, часа через два после вылета Федукова. Снег валит не переставая, мелкими острыми льдинками до крови сечет лицо на ветру. Утром получили сообщение от лесника. В нем говорится, что экипаж Стрелецкого и Федуков находятся у него. Все люди здоровы, а для ремонта машины нужно прислать новый мотор. Капитан Борзов договорился с командованием ВВС Северного флота об оказании необходимой помощи в ремонте машины и принял решение завтра продолжить полет пятью экипажами".
"24 февраля. Полковой аэродром встретил нас тяжелым известием. Позавчера не вернулся с задания экипаж заместителя командира полка по политической части майора Бушихина. С ним погибли капитан Глядеев, старший сержант Рудаков и любимец полка сержант Алексеев. Так и не уберегли мы этого талантливого баяниста..."
"1 марта. Уже пахнет ранней весной. Разогретый солнышком воздух напоен смолистым ароматом. Оседает, становится ноздреватым и хрупким посеревший слежавшийся снег. На реке около берега темнеют бурые пятна проталин. В полдень с пригорка к ним устремляются тонкие ручейки.
Теперь мы по-настоящему облетали "бостоны". Машины нам нравятся. Они легки в управлении, свободно выполняют любой маневр, развивают максимальную скорость до пятисот километров в час. Однако без серьезных заводских переделок мы применить их не можем. В бомболюки нельзя подвесить наши торпеды, мины и бомбы крупных калибров. Маловата и емкость бензиновых баков. Запасы горючего не обеспечивают необходимую дальность полета. Изучив их летные и боевые характеристики, командование решило передать новые самолеты в разведывательный полк".
"6 марта. Кажется, только вчера мы покинули наш старый дом, а изменений не перечесть. На каждом шагу попадаются незнакомые лица, "Старички" растворились меж новичками, их почти незаметно. Комнаты снова наполнились шумом и гамом. Только на тумбочке в комнате отдыха сиротливо стоит полковой баян. Сверкает на солнце его вишневая полировка. Призывно горят перламутровые пуговки клавиш. Их заботливо протирают каждое утро. Но играть никто не решается.
На груди у Василия Балебина сияет Золотая Звезда. Его награда - наша общая радость. В полку теперь шесть Героев Советского Союза. А Вася считается одним из лучших торпедоносцев.
Сменилось и место базирования самолетов. ДБ-3 теперь летают для ударов по врагу с вновь построенной взлетно-посадочной площадки в трех километрах от нашего поселка. Взлетно-посадочная полоса на ней хуже, чем раньше, длиной девятьсот, а шириной всего сорок метров. Сделана она наполовину из кирпича, наполовину из забитых в болото свай, обшитых сверху толстыми тесовыми досками. Взлетать с нее трудно, а садиться еще трудней, особенно когда доски мокрые и машина на них скользит, как по льду.
Среди новичков неожиданно встретил своего однокурсника по училищу Аркадия Чернышова. Увидел его и опешил. Говорили, будто он недавно погиб, и вдруг..."
Сразу припомнилась курсантская молодость и тот незабываемый день, когда, получив новенькое командирское обмундирование, с нашивками лейтенантов на рукавах кителей, мы уезжали из Николаева. Еле протиснувшись в набитый людьми вагон почтового поезда, Аркадий и я забрались на верхние, багажные полки и кое-как примостились под потолком. С отходом поезда вагонная сутолока постепенно прекратилась. Над длинным проходом подслеповато мерцали керосиновые фонари. В прокуренном едкой махоркой воздухе установилась сонная тишина.
- Саша! - шепнул вдруг Аркадий и поманил меня пальцем. Свесившись над провалом прохода, мы чуть не стукнулись лбами. - Понимаешь... такие события!. Досрочное окончание училища, присвоение званий и назначение. И такой неожиданный отъезд, - зашептал он. - Может, обмоем? Я в привокзальном ларьке успел купить поллитровку, связку баранок да круг колбасы. Хоть и не пью, но по этому случаю...
- Как же мы лежа и без стаканов?
- Так, по чуть-чуть, символически. Пригубим из горлышка и закусим.
Повернувшись, он открыл чемодан, осторожно вынул бутылку, разломил колбасу.
- Ну! С присвоением и с назначением!
Глотнув, Аркадий болезненно сморщился, протянул мне бутылку. Я тоже сунул горлышко в рот. Вагон неожиданно дернулся. Поперхнувшись, вскинул голову и ударился о потолок. Пальцы разжались, бутылка выскользнула и провалилась в проход. Ахнув, мы оба замерли, не в силах предотвратить неизбежного. Поллитровка летела на голову спящего человека.
К счастью, она ударилась о ватный наплечник добротного пиджака, скатилась по руке и улеглась у пассажира на коленях. Дальнейшее виделось как во сне. Схватив бутылку за горлышко, человек поставил ее на пол и тихонечко крякнул:
- Горилка?.. Сверху, с небес прилетела, голубушка. Не иначе как господь бог наградил.
Не глядя наверх, он медленно выдвинул из-под ног сундучок, вытащил кружку, кусочек сала и огурец. Неторопливо порезав сало, налил половину кружки, перекрестился и выпил. С хрустом куснув огурец, наконец поднял голову. Его старческое морщинистое лицо светилось откровенной усмешкой.
- Ну, архангелы божьи, спускайтесь на землю, пока я все не выпил. А святое причастие и для вас не во вред.
...Со смехом мы вспомнили тот давний случай. В разговоре я не сдержался.
- Мне говорили, что тебя...
- Многое говорят, - улыбнулся Аркадий. - Сбили, да не добили вернулся. Мы народ стреляный. Из мертвых воскреснуть сумеем. Мне, например, про тебя раза три говорили, а ты... Помнишь, старик нас в архангелы произвел? Значит, и умирать не положено...
* * *
Майор Хохлов, теперь уже штурман дивизии, останавливает нас около двери командного пункта.
- Карту ты подготовил? - обращается он ко мне.
- Карту?
Ох и глаза у Петра Ильича! Ничего от них не укроется. Вроде не смотрит, а все замечает. Где же теперь найти карту? Свою, как назло, еще утром отдал механику. Всегда носил за голенищем унта, на случай прыжка с парашютом. Утром проверил - истерлась на сгибах. Хотел разорвать, да механик вмешался. Попросил оставить ему как память... Теперь придется выкручиваться.
