Людмила Морозова - Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века
Отцу Елена написала следующее: «Господин и государь батюшка! Вспомни, что я служебница и девка твоа, а отдал ты меня за такого же брата своего, каков сам. Знаешь, что ты ему за меня дал и что я ему с собой принесла? Но государь муж мой, нисколько на это не жалуясь, взял меня от тебя с доброю волею и держал меня во все это время в чести и в жаловании и в той любви, какую добрый муж обязан оказывать подружию, половине своей. Свободно держу я веру христанскую греческого обычая: по церквям святым хожу, священников, дьяконов, певцов на своем дворе имею, литургию и всякую иную службу божью совершают передо мной везде, и в Литовской земле, и в Короне Польской. Государь мой король, его мать, братья-короли, зятья и сестры, и паны радные, и вся земля — все надеялись, что со мною из Москвы в Литву пришло все доброе: вечный мир, любовь кровная, дружба, помощь на поганство; а теперь видят все, что со мною одно лихо к ним вышло: война, рать, взятие и сожжение городов и волостей, разлитие крови христианской, жены вдовами, дети сиротами, полон, крик, плач, вопль! Таково жалование и любовь твоя ко мне! По всему свету поганство радуется, а христианские государи не могут надивиться и тяжко жалуются: от века, говорят, не слыхано, чтоб отец своим детям беды причинял. Если, государь батюшка, Бог тебе не положил на сердце меня, дочь свою жаловать, то зачем меня из земли своей выпустил и за такого брата своего выдавал? Тогда и люди бы из-за меня не гибли, и кровь христианская не лилась. Лучше бы мне под ногами твоими в твоей земле умереть, нежели такую славу о себе слышать. Все одно только и говорят: для того он отдал дочь в Литву, чтобы тем удобнее землю и людей высмотреть».
Несомненно, что Елена отразила в этом письме все то, что наболело в ней за долгие годы пребывания в Литве: «Писала бы к тебе и больше, да с великой кручины ума не приложу, только с горькими и великими слезами и плачем тебе, государю отцу своему, низко челом бью: помяни Бога ради меня, служебницу свою и кровь свою, оставь гнев неправедный и нежитье с сыном и братом своим и первую любовь и дружбу свою к нему соблюди, чтоб кровь христианская больше не лилась, поганство не смеялось, а изменники наши не радовались бы».
Письмо Елена заканчивала жалобой на то, что отец не хочет заботиться о ней и любить: «С плачем тебе челом бью: смилуйся надо мною, убогою девкою своею, не дай недругам моим радоваться обиде моей и веселиться о плаче моем. Если увидят твое жалование ко мне, служебнице твоей, то всем буду честна, всем грозна. Если же не будет ко мне твоей ласки, то сам можешь разуметь, что покинут меня все родные государя моего и все подданные его»{609}.
Аналогичные письма были отправлены к Софье Фоминичне и княжичам Василию, Юрию и Дмитрию{610}.
Елена прямо писала, что ее положение при дворе мужа зависело от того, как относился к ней отец Иван III. Но тот, видимо, не захотел это понять. Он осудил дочь за вмешательство в дипломатические переговоры и переписку с представителями католического духовенства. Ее справедливые упреки лишь возмутили его. Ведь членов семьи великий князь всегда считал пешками в своей большой игре по укреплению и расширению Русского государства и превращению его в крупнейшую европейскую державу{611}.
При этом сам Иван III не раз просил Елену оказать ему помощь в разных международных делах. К примеру, ему очень хотелось женить сыновей на европейских принцессах, с помощью браков расширить контакты с европейскими правителями и повысить статус своей страны. Он писал дочери: «Сын мой Василий и дети мои Юрий и Дмитрий, твои братья, уже до того доросли, что их следует женить, и я хочу их женить, где будет пригоже; так ты бы, дочка, разузнала, у каких государей греческого закона или римского закона будут дочери, на которых было бы пригоже сына Василия женить?» При этом он просил дочь узнать, в каком возрасте эти принцессы и нет ли дурной молвы об их матерях и о них самих.
Елена старалась выполнить просьбу отца и писала ему о том, что у маркграфа Бранденбургского пять дочерей. Старшая — восемнадцати лет, хромая и некрасивая. Следующая дочь четырнадцати лет, «из себя хороша… Есть дочери у баварского князя, каких лет — не знаю, матери у них нет. У стетинского князя есть дочери, слава про мать и про них добра. У французского короля сестра — обручена была за Альбрехта, короля польского. Собой хороша, да хрома и теперь на себя чепец положила, пошла в монастырь. У датского короля его милость батюшка лучше меня знает, что дочь есть»{612}.
Иван III даже попросил дочь связаться с родителями предполагаемых невест, но она была вынуждена ответить отказом: «Как мне посылать? Да у них в Латыни так крепко, что без папина ведома никак не отдадут в греческий закон. И нас укоряют беспрестанно, зовут нас нехристьми». Елена посоветовала отцу обратиться самому к маркграфу, но сделать это тайно от старой королевы, потому что она больше всех укоряла греческий закон{613}.
Следует отметить, что иногда Елена Ивановна писала отцу письма на бытовые темы. Например, она попросила прислать ей 500 шкурок горностаев и 1500 шкурок белок. Видимо, на шубу. Потом ей понадобилась шкурка черного соболя с ноготками на лапках — для украшения какой-то одежды по европейской моде. Просила она прислать и живых кречетов, видимо, для мужа{614}.
Все эти просьбы Иван III старался выполнять. Так, в марте 1504 г. он отправил Елене К. Замыцкого с подарками: 5 кречетами, 300 беличьими шкурками, рыбой, свежей и вяленой{615}.
В числе подарков из Москвы были разнообразные книги, в том числе и церковный устав{616}.
Смерть матери (в 1503 г.), а потом и отца (в 1505 г.), очевидно, стали для Елены Ивановны тяжелым ударом. Это обрывало ее тесные контакты с родиной. Для Александра Казимировича, напротив, кончина тестя стала радостным событием. Он даже решил вторгнуться на территорию Русского государства, чтобы захватить его. Но оказалось, что в последние годы жизни Ивана III власть в стране уже была в опытных руках взрослого Василия III, готового дать решительный отпор польско-литовским войскам. К тому же так случилось, что в августе 1506 г. Александр скончался сам. Этим решил воспользоваться уже Василий III. Он попросила Елену Ивановну помочь ему мирным путем присоединить к своим владениям польско-литовское государство. Для этого надо было уговорить участников сейма избрать его новым польским королем и великим князем Литовским. Но Елена была вынуждена написать брату о том, что ее муж уже назначил своим преемником брата Сигизмунда{617}.
Обращение Василия III к сестре свидетельствовало о том, что он считал ее очень влиятельным лицом в польско-литовском государстве, способным возвести его на королевский престол. Но Елена трезво оценивала ситуацию в своей стране, понимая, что представители местной католической знати никогда не изберут правителем православного человека.
