Збигнев Войцеховский - Товарищ Ванга
Но потом она поняла, что проклятие все равно лежит на ней – и бьет оно по ней через ее детей и родных.
2. Предательство
«Какие вокруг клоуны, оставьте меня хоть сейчас!» – ворчит больная старушка, отворачивается к стене.
Это последние кадры съемок живой Ванги. Живой, но уже не принадлежащей этому миру – она уйдет буквально через часы. И вот за эти несколько часов до своей смерти она говорит о своем окружении: клоуны.
Что же должно было так измениться в мировоззрении Ванги, чтобы она на всех окружающих ее сказала: «Клоуны»?
Еще до начала строительства церкви Ванга стала понимать ту роль, которую она теперь невольно уже играла в жизни окружающих ее людей: она все больше становилась каким-то говорящим болванчиком, истинная цель которого – привлекать в дом деньги.
Денег было много. Говорили, что их было очень много. Говорили о десятках миллионов долларов. Не знаю, не стану с этим спорить. Говорили о сумочке с золотом – там были подношения тех несчастных ходоков, что шли к домику ясновидящей нескончаемым потоком. Да, кто-то приносил и золото в дар. Во всяком случае, золото было, оно запечатлено на кадрах кинохроники.
Подросли дети, приемные сын и дочь. Сын сделал себе хорошую карьеру – стал прокурором. Он был деловым и интеллигентным человеком.
Сколько ни описывали жизнь Ванги, взросление детей как-то оставалось вне взглядов многочисленных журналистов и биографов. Они вот так и выросли незаметно: были малышами – и вот уже взрослые. Когда они подросли, родные и близкие Ванги поняли, что эти дети являются прямыми наследниками всего, что имеет сейчас и что еще получит в будущем Ванга.
После смерти Ванги то тут, то там начали мелькать многочисленные «подруги» Ванги, ее будто бы ученицы. Создавалось такое впечатление, что старость Ванги была окружена истинной добротой, заботой, вниманием и почтением. На самом деле все было куда грустнее и печальнее, чем даже можно было предполагать.
У Ванги был друг, может быть, единственный, кому она доверяла. И ее доверие к нему основывалось на том факте, что мужчина этот видел в Ванге не пророка и ясновидящую, а просто слепую несчастную женщину. Он разговаривал с ней так, как будто его совсем и не волновали какие-то там способности Ванги. Он жил в Петриче, однажды он пришел к Ванге из любопытства, а потом она сама просила его приходить: поговорить о разном, только не о будущем.
И вот он вспоминает, что однажды Ванга, уже состарившаяся, пригласила его к себе и сказала: из ее тайника стали пропадать деньги. Она не знает, на кого думать, но подозревает свою сестру Любку. Как быть?
Он посоветовал сказать все прямо, но Ванга стала отказываться: ведь родные же сестры (пусть только по отцу), нельзя же так… Ванга просила совета.
Позволю себе остановиться здесь. Дело не в том тайнике, который, возможно, и был у Ванги. Дело в другом. Посмотрите, как ведет себя со своим другом Ванга: как глубоко одинокая в своем доме, среди родных людей. Ей некому высказать свои подозрения, свою тревогу, кроме как совершенно чужому человеку. А ведь в доме полно родственников и родных: свои дети, сестра, племянницы, двоюродные тетки… Ванга никому из них не доверяет – у нее пропадают деньги. Она начинает осознавать то страшное, в чем себе боится признаться: ее никто здесь на самом деле не любит, все ждут ее смерти, чтобы завладеть теми деньгами, которые от нее останутся. Ее предали. Все предали. И ее нисколечко не боятся, не боятся ее дара пророчицы, не боятся ее общений с мертвецами, не боятся, что наведет на них порчу какую или сглаз. Они просто не верят в способность Ванги действительно что-то сделать! И они начали красть деньги, обирать ее.
Наверное, именно тогда у нее возникла идея о своем завещании…
Но еще один момент в связи с приходом в дом ее друга. Смотрите: Ванга просит его о помощи. Ванга не знает, она не уверена, она только подозревает, что деньги из тайника берет сестра.
Позвольте, восклицаю здесь я: Ванга же видела за тысячи километров, кто где деньги спрятал, где лежит утерянное кольцо, где в горах отбившийся теленок. И как же так, вот здесь, находясь рядом с людьми, касаясь их, ясновидящая не могла почувствовать, понять, увидеть, кто ее обманывает, обворовывает?
Деньги из тайника, рассказывает дальше ее друг, были перепрятаны.
Потом началось строительство церкви. Вся организация работ, все управление строительством, финансовое сопровождение Ванга поручила своему собственному сыну. Кому еще?
Но вот проходит время, церковь начинает обретать уже формы, а Ванга вдруг опять вызывает своего друга и… просит взять все управление строительством на себя. «Меня грабят», – с горечью призналась она.
Она перестала верить собственному сыну!
Уверен, это был тяжелейший удар для старой женщины: по той скорости, с какой расходовались деньги, по тем отчетам, которые предоставлял, а чаще забывал это сделать ее сын, она поняла, убедилась, что он ее обманывает, обворовывает. Ее предал он, ее сын, единственная надежда, ее первенец, если можно так сказать.
Нет, у Ванги не получилось откупиться перед Богом. Этого сына она взяла именно с целью искупления своей вины, но не перестала грешить, не прекратила своих предсказаний. И сын из отрады и радости стал несчастьем для Ванги.
Женщина с высоты своей житейской мудрости понимала: после ее смерти здесь будет страшное – будет драка, война за ее деньги, за те, которые у нее остались. И вот она, уже тяжело больная, лежа в больнице, просит сестру: «Только не ссорьтесь… не ссорьтесь…»
Ванга открыла для себя ту пропасть, в которой оказалась она сама и все ее близкие: главное, что было в ее жизни, – деньги. Она поняла и осознала, что не только для своей семьи, но и для государства она стала простым денежным брендом. Никто не видел в ней женщину, человека – в ней видели приманку. Это было страшным открытием. Прожить жизнь и в итоге понять, что не жила, а находилась на цирковой арене, играла роль фокусника… Вот почему все вокруг – клоуны. Да, если она фокусник, все вокруг – клоуны.
Она не верила этим клоунам, она поняла, что переиграть судьбу по-настоящему не удалось, откупиться не удалось. И даже сделанный незадолго до ее смерти последний шаг уже не мог ничего существенно изменить.
Ванга написала завещание, согласно которому все ее сбережения должны были быть переданы государству. Это была последняя попытка выкупить у Бога прощение? Нет, не думаю. Уверен, Ванга поняла, что выкупить ничего не получится. Все дело было только в ней самой. Мне кажется, что в последние минуты перед смертью, находясь в трезвом уме, она все же раскаялась в том спектакле, который играла всю свою жизнь. Об этом говорит и то, что она не захотела категорически ни с кем разговаривать, будучи на пороге смерти. К ней рвались журналисты и родные, приближенные, от нее хотели услышать слова, которые (все это понимали уже!) могут стоить целое состояние! Как же: последние слова Ванги! И вот журналист навязчиво пытается услышать ответ на свой вопрос: что ждет мир? А Ванга отворачивается к стене…
