Сергей Зинин - Неизвестный Есенин. В плену у Бениславской
Шура помогала Галине наладить уют в комнате. «Зимой 1924 года из Ленинграда к Гале приезжала в гости ее тетя — Нина Поликарповна, у которой Галя воспитывалась, — вспоминала А. А. Есенина. — Нина Поликарповна привезла в подарок Гале деревянную коробку, которую в детстве Галя очень любила и называла ее «Мечта». Коробка эта была очень красивая, на верхней крышке и по бокам ее были выжжены и раскрашены зимние деревенские пейзажи и мчащаяся лихая тройка, а внутри она была обтянута красным атласом. Кроме этой коробки Нина Поликарповна подарила Гале старинную тюлевую штору и маленький пузатый самовар.
Все эти вещи нам пригодились. Коробку приспособили под косметические принадлежности, а когда (…) Сергей приехал с Кавказа, из этого самовара мы пили чай, так как у нас не было большого чайника».
Шура отличалась стремлением наводить в доме порядок. Галина писала в Ленинград поэту Эрлиху: «Живем «тихой семейной жизнью» — с нами ведь Шурка — потому так хорошо стало. Она у нас строгая и порядок любит. Ей-же-ей, хорошо у нас, нам, по крайней мере». Шура неодобрительно относилась к курильщикам. Однажды нарисовала на листке свинью во весь рост в профиль с подписью: «Вы заслужили название этого животного». На свинье коричневыми буквами вывела «ВИЭ», то есть В. И. Эрлих. К рисунку приложила заметку из календаря: «Чем дышат курильщики. При выкуривании 20 штук папирос в день вдыхается, кроме ядовитых смол, сероводорода и угля, следующие ядовитые вещества: 0,09 гр. никотина, 0,011 гр. пиридованных оснований, 0,032 гр. аммиака, 0,0006 гр. анилиновой кислоты, 369 куб. см. окиси углерода (угарный газ)». Г. Бениславская, сама заядлая курильщица, написала вверху рисунка Шуры: «От Шуры в назидание!».
С. Есенин заботился о сестре. Зная, что Александра приедет из деревни в старой одежде, он из Тифлиса напоминал Г. Бениславской: «Успокойте Шуру, купите ей сапоги и шубу». Гордился ее успехами. Шура однажды перевела на листы бумаги картинки из книг. Когда же она пришла из школы, то увидела, что ее рисунки были прикреплены к шарфу, висевшему на двери, а рядом висел лист, на котором Сергей Есенин карандашом написал: «Выставка А. Есениной», а ниже на другом листе дописано: «Все продано!».
С. Есенин хотел, чтобы Шура научилась играть на гармошке. На одной из рукописей Г. Бениславская записала: «Гонорар за это — Шурке купить гармонию. Это обязательно. Сергей хотел, чтобы она играла на гармони. 13/IХ — 26».
«Бывали случаи, — вспоминала А. А. Есенина, — когда Галя приносила домой из редакции «Бедноты», где она работала, много писем, присланных читателями. «Беднота» была ежедневной крестьянской газетой, которая доступным языком доводила до широких крестьянских масс новые политические вопросы, касающиеся перестройки деревни, широко освещала все нужды и запросы крестьян, завоевала к себе большое уважение и доверие и получала от читателей массу писем. Писем и отделов, в которые они направлялись, было так много, что разместить их на столе было трудно, и Галя обычно располагалась с ними на полу, а я с удовольствием помогала ей читать их. Прочитав письмо, я коротко рассказывала Гале содержание его, и она красным или синим карандашом в верхнем углу письма ставила номер отдела, в который оно направлялось».
В сентябре 1925 г. С. Есенин написал 4 стихотворения, которые посвятил Александре.
С. Есенин писал отцу: «Беспокоюсь только о Шуре. Из нее что-нибудь выйдет». Он оплачивал школьное обучение Александры. Своим друзьям хвалил младшую сестру: «Она у меня золотой человек». С восторгом говорил о ее способностях, о любви к литературе. Он оберегал Александру. По его совету от нее, а ей было уже 14 лет, скрывали многие неприятности. «Милый Шуренок, — писал ей. — Я обиделся, что ты ушла. Позвони мне, родная. Твой Сергей. Люблю, люблю».
Смерть С. Есенина отразилась на беспечной жизни Александры. Очередным ударом для нее явилось самоубийство Г. А. Бениславской. Александра унаследовала ее скромную домашнюю утварь, костюм Есенина и его мундштук. В дальнейшем свято берегла семейные реликвии. Большую часть вещей А… А. Есенина передала в Пушкинский Дом в Ленинграде и в Рязанский краеведческий музей.
Новогодняя любовная эпопея
Встреча Нового, 1925 года не сулила Бениславской ничего хорошего. Она опять оказалась в одиночестве, если не считать домашнего общения с сестрами Сергея Есенина. Любимый был далеко на Кавказе. Иногда присылал телеграммы, которые, по всей видимости, писал в подпитии, так как содержание порой невозможно было понять. В середине декабря почтальон принес телеграмму: «Подтвердите адрес Батум отделение Заря Востока получение четырехсот осталось Батуме получения денег». Галина вынуждена была запрашивать: «Что это значит? Что подтвердить: получение адреса?». Правда, сам Есенин уже понял допущенную ошибку и 17 декабря писал: «Мне выслали из Армении 400 руб. Куда они попали, я не знаю. Я собирался в Москву и дал адрес Ваш, но потом я их предупредил, что не еду, и дал адрес другой. Не знаю, куда они попали. Если попадут к Вам, направьте ко мне». 20 декабря уточнил: «Деньги мои пришли. Так что беспокоил Вас напрасно».
Галину тревожило состояние здоровья Есенина, хотя в письмах тот бодро сообщал, что у него творческий подъем. При этом не скрывал своего одиночества. «Мне скучно здесь. Без Вас, без Шуры и Кати, без друзей», — писал поэт, а порой умолял: «Ради Бога не будьте миражом Вы. Это моя последняя ставка, и самая глубокая…» Легко было догадаться, что Есенин пытается этими словами скрыть свое тревожное душевное состояние. Галина скептически относилась к наигранному есенинскому тону, когда он писал о себе: «Увлечений нет. Один. Один. Хотя за мной тут бабы гоняются. Как же? Поэт ведь. Да какой еще, известный. Все это смешно и глупо».
На любовные похождения Есенина старалась не обращать внимания, но и не была к ним равнодушной. Знала, что Екатерина получила из Батуми открытку, на которой С. Есенин сфотографировался вдвоем с Ольгой Кобцевой.
До нее доходили ходившие по Москве самые невероятные слухи о различных эпизодах кавказской жизни поэта. Яна Козловская рассказала ей, а затем написала С. Есенину: «Рассказывал вчера Касаткин, что его приятелю снилось, что Вы на Кавказе увлекли жену кавказца, и это стоило Вам жизни, т. к. кавказец сей насквозь проткнул Вас ножом». Анна Берзинь не на шутку обеспокоилась новым любовным увлечением Есенина, которому пришлось оправдываться: «С чего это распустили слухи, что я женился? Вот курьез! Это было совсем смешно (один раз в ресторане я встретил знакомых тифлисцев). Я сидел просто с приятелями. Когда меня спросили, что это за женщина, я ответил: «Моя жена. Нравится?» — «Да, у тебя губа не дура». Вот только и было, а на самом деле сидела просто надоедливая девчонка — мне и Повицкому, с которой мы даже не встречаемся теперь».
