Евграф Комаровский - Записки графа Е.Ф.Комаровского
Жена моя и старшая дочь были во дворце; каково же было их положение, когда оне не видели меня между генерал-адъютантами, находившимися при императоре? Кто-то их успокоил, сказав им, что я жив и послан государем. Я нашел Бенкендорфа в квартире генерал-адъютанта Кутузова, который был тогда командиром 1-го кадетского корпуса. Я не могу изобразить моей радости, когда Катерина Петровна Кутузова предложила мне отобедать; я чрезвычайно оголодал, устал и озяб, ибо в одном мундире пробыл 8 часов верхом, и лошадь моя насилу таскала уже ноги. По возвращении с ответом об исполнении поручения государь приказал мне, когда все пленные собраны будут у генерал — адъютанта Васильчикова, то чтобы я взял один батальон Семеновского полка и дивизион кавалергардов и под сим конвоем привел бы их ко дворцу. Приехавши на Исаакиевскую площадь, к счастию моему, я нашел тут дежурного штаб-офицера моего штаба Репешку и адъютанта моего Жеребцова, которые весь день меня искали. Они были для меня большими помощниками, чтобы всех пленных собрать вместе и принять их счетом. Известно, что в числе бунтовавших войск было несколько рот Московского полка, почти весь лейб-гренадерский полк, кроме первой и стоящей в карауле роты, и весь гвардейский экипаж. Когда все пленные приведены были в известность, я из каждой роты Семеновского полка построил каре и пленных поместил в средину оных, а из двух эскадронов Кавалергардского полка сделал аван-арьергарды. Пленных было до семисот человек. Приведя мой отряд на Дворцовую площадь, я остановил оный и пошел донести о сем государю, подав записку его величеству о числе пленных. Хотя уже был первый час пополуночи, его величество был еще в мундире[89]. Император, поблагодарив меня, сказал:
— Я прикажу отвести их в крепость.
Я прибавил:
— Если вашему величеству угодно, то я сие исполню.
— Мне, право, совестно, любезный граф, — продолжал государь, — вы так устали; но если вы хотите сие сделать, то, отведя пленных в крепость, сдайте коменданту Сукину, и если ему будет нужно, то оставьте для караула в крепости Семеновский батальон, который конвоирует теперь пленных. Потом отправьтесь домой.
Дойдя до спуска на Неве, что против крепости, я остановил мой отряд и, хотя было 14 декабря, но морозов больших еще не было, а я боялся, что лед не довольно толст, дабы поднял и кавалерию и пехоту, при мне бывшие, и потому дивизиону кавалергардов приказал ехать к полку. Пленных я выстроил по четыре человека в ряд, а по обеим сторонам шли солдаты Семеновского полка, Те, которые несколько часов тому назад, казалось, были так храбры и отважны, тут шли смирно, как овцы; правду сказать, они были обезоружены; из них многих везли на санях раненых. Сдав всех пленных коменданту Сукину, который не имел надобности оставлять в крепости семеновский батальон, я возвратился домой почти в 4 часа пополуночи.
На другой день площади Дворцовая и Исаакиевская, обе Миллионные и Адмиралтейская улицы и Большая набережная до Эрмитажного моста имели вид военного бивуака, ибо войска на них провели всю ночь. Много стояло пушек, курились дрова, видны были кучи соломы и сена. Государь объезжал все войска верхом, слезал с лошади, ходил по рядам, и не только всех офицеров и солдат благодарил за их верность, но даже некоторых ему знакомых гренадер целовал. Всех полковых командиров, имевших генерал-майорские чины, назначил к себе в генерал-адъютанты, а полковничьи — во флигель-адъютанты, в которые назначены были также батальонные и дивизионные командиры полков кавалергардского и лейб-гвардии конного. Сверх того, назначены были в генерал-адъютанты: командовавший тогда гвардейским корпусом генерал от кавалерии Воинов, коменданты Сукин и Башуцкий, начальник гвардейского штаба генерал-майор Нейдгард и командир гвардейской артиллерии генерал-майор Сухозанет. В сие же утро на Адмиралтейской улице выстроен был гвардейский экипаж, который принес чистосердечное раскаяние в своем заблуждении, и после освящения знамени оное было ему возвращено. Возвратясь во дворец, государь позвал меня к себе и сказать мне изволил:
— Я ожидаю от вас, любезный граф, большой себе услуги.
На изъявление моей совершенной готовности исполнять всегда священную его для меня волю его величество продолжать изволил:
— Я хочу послать вас в Москву с объявлением о моем восшествии на престол.
Я отвечал:
— Готов хоть сейчас отправиться.
— Приезжайте же ко мне в 3 часа пополудни, — прибавил государь, — и все приготовлено будет к вашему отправлению.
Принимая пакет к московскому военному генерал-губернатору, я спросил у государя:
— Ваше величество прикажете мне тотчас возвратиться?
Император со вздохом мне сказал:
— Желал бы, но как Богу будет угодно.
Государь поручил мне удостовериться в духе поселенных войск и донести его величеству по эстафете в собственные руки, но не из Новгорода, а из первого удобного места. Я просил, чтобы мне дан был фельдъегерь, что и было исполнено. При отправлении государь приказал мне заехать к бывшему тогда военным министром графу Татищеву, чтобы получить от него бумаги, которые следовало отправить в Москву, но граф Татищев мне сказал, что оне уже посланы с нарочным курьером. Сие произвело в Москве большое недоумение, ибо я никак не мог догнать курьера, отправившегося несколько часов прежде меня.
Я выехал из Петербурга во вторник, в 8 часов вечера, 15 декабря; со мной были адъютанты: Новосильцев — князя Голицына и мой — Жеребцов. Очень поздно, уже 14-го числа, вспомнили, что нужно запретить выезд из города через заставы без записки от коменданта[90]. Хотя сей последний и предварен был мною, что я отправляюсь по высочайшему повелению в Москву, но, видно за суетами, г. Башуцкой не выслал на заставу билета, и я должен был дожидаться, пока фельдъегерь не привез мне оного.
В Новгороде явился ко мне с рапортом генерал-майор Угрюмов, отрядный командир поселенных войск. Я спросил у него, приведены ли к присяге все военные чины, находящиеся под его начальством. Он мне отвечал, что он не успел еще сего сделать, потому что к нему прислан был из Петербурга один только экземпляр присяги, а так как войска его расположены в разных местах, то и нужно списать несколько с оного копий. Я продолжал спрашивать, доволен ли он повиновением вверенных ему войск и известно ли им всем о восшествии императора Николая Павловича на престол? Генерал-майор Угрюмов на сие мне отвечал, что сия перемена в царствовании войскам известна и что он головой своей отвечает за верность поселенных войск. Сверх того, я спрашивал у батальонного командира внутренней стражи, который подтвердил мне, что известие о восшествии на престол ныне царствующего императора не произвело никакого неприятного действия, и что, по замечанию его, все поселенные войска готовы будут присягнуть. Я заметил, что о бывшем происшествии в Петербурге, 14 декабря, в Новгороде не было еще известно.
