Софья Аверичева - Дневник разведчицы
10-е октября.
С утра немец методично бьет и бьет из минометов. Гитлеровцы второй день бомбят передний край. Жизнь наша входит в привычную колею: всю ночь ползаем от болота к болоту под командованием лейтенанта Питайло. Вернулись домой, а в деревушке нашей оживленно. Приехали полковник Турьев, командующий артиллерией дивизии полковник Золотарев, командиры полков и другие офицеры. Предполагается, очевидно, какая-нибудь «игрушка». А еще раньше приехал на машине полковник-артиллерист из штаба армии. С ним произошло неприятное происшествие. Наши автоматчики Ищенко и Михайлов стояли на посту. Видят — мчится машина неизвестной марки. «Стой! Стой! — кричат ребята. — Стрелять будем!» Бьют из автоматов в воздух. Машина, не останавливаясь, мчится. Ребятам показалось это подозрительным, и они дали очередь по задним колесам машины. Запищали шины. Из машины выскочил полковник. «Ох и ругался же!» — рассказывают ребята.
Ищенко и Михайлова вызвали к командиру полка. Все были уверены в том, что ребята поступили правильно, но все-таки обидели начальство. К общей радости, командир дивизии вместо ожидаемой взбучки вынес ребятам благодарность за отличное несение боевой службы.
Пролетают то наши, то немецкие самолеты. Начался воздушный бой. Мы с волнением следили за этим поединком. Радисты дают мне послушать по рации. Все смешалось: вой, шум моторов, голоса наших летчиков с крепчайшими русскими словечками переплетаются с немецкой речью.
Камнем падают два дымящихся самолета со свастикой. От одного отделяется парашютист и опускается где-то за лесом. Досадно, что немец упал не на территории нашей дивизии.
Я получила посылку из театра. В ней зубной порошок, духи, одеколон, две коробки пудры и кусок туалетного мыла. Наодеколонилась вся рота. Ребята даже носы напудрили. «Немцы нас сегодня почувствуют на расстоянии».
Ребята спят, а я выспалась, сижу у наших соседей во взводе саперов. Сапер Мышкин запевает свою любимую: «Там, где пехота не пройдет, пройдут отважные саперы». Старшина приглашает всех к столу. Горячая, рассыпчатая картошка обжигает рот.
12-е октября.
Наша солдатская догадка о том, что готовится «игрушка», оправдалась. Перед дивизией поставлена задача занять три населенных пункта. Этот участок обороны нам уже хорошо знаком. Каждую ночь мы ползаем в наблюдение. Противник находится на рубеже Дорохи — Прудок. Здесь у него линия обороны построена наспех. Но враг занимает наивыгоднейшие позиции: сидит на высоченной лесистой горе, хорошо замаскированной сосновым лесом, а нам придется преодолевать болото и топь.
Задача нашего полка овладеть деревней Дорохи и выйти на большак.
Утро холодное. Дождь. После небольшой артподготовки полк пошел вперед. Батальоны уже впереди на правом и левом флангах. Но через болото гитлеровские пулеметчики и снайперы не пускают. Бойцы рвутся вперед, но, сраженные пулями, один за другим падают. Мы лежим на этом проклятом болоте, как на ладошке. Окопаться нельзя. Копнешь лопаткой — вода.
Справа залегли бойцы 2-го батальона. Командир полка Озерский с офицерами недалеко от нас, в кустах. Он приказывает заместителю по строевой майору Парилову всех подтянуть и вести на левый фланг в помощь 1-му батальону. Но огонь такой плотный, что подняться бойцы не могут. Тяжело ранен комбат-2 капитан Гарбузов. Разрывная пуля попала в брюшную полость. Бойцы и автоматчики выносят раненых и убитых в безопасное место. У медицины нет времени вздохнуть. Санинструктор Петяриков уже который раз выползает из-под огня с ранеными. Петяриков, огромный и сильный, с орденами Ленина и Красной Звезды, весь в поту и крови, только что вытащил пожилого солдата на спине. Вот он снова ползет через открытую поляну. Он заметил: упал солдат. Я вижу, как Петяриков встает, бросается к солдату, но тут же хватается за грудь и тяжело оседает. На помощь ползут Саша — фельдшер санчасти и наш ротный повар Никифоров. Сегодня и он в бою. Они оттащили Петярикова в кусты, перевязывают рану. «Конец мне, конец», — шепчет он. А кровь бьет фонтаном. «Жинке напишите в Ярославль, на «Красный Перекоп», что, мол, супруг твой в бою не трусил… ну и все такое…».
К Саше (на смену Петярикову) подбежала Томка Красавина. Вокруг пули — дзинь, дзинь, а ей вроде и не страшно. «Всюду раненые… с кого же начать?» — говорит она и вот уже бежит по открытой поляне. Никто не успевает ее остановить. Томка падает на том самом месте, где только что лежал Петяриков. Убита?.. Она медленно поднимается. «Ложись! Ложись!» — закричали ребята, а Томка все стоит на коленях посредине поляны, виновато улыбаясь. Рука повисла. На гимнастерке у плеча расползается багровое пятно.
Наступление захлебнулось. Надо отходить, а связь с пехотой прервана, и судьба стрелкового батальона неизвестна. Командир полка приказывает капитану Печенежскому немедленно послать автоматчиков в батальон. Добровольцев много. Кого пошлет Печенежский? У каждого бойца есть семья, мать, а по мне плакать некому — поползу-ка я. У меня созрел план: недалеко канава. По ней можно добраться вплоть до деревни Дорохи. Ребята ползут за мной, требуют, чтобы я вернулась. Тогда я рванулась с места и бежала до тех пор, пока они от меня не отстали. Добежала до канавы, залегла под бруствер. Свистят со всех сторон пули. Через бруствер перекатываюсь в грязную, вонючую жижу оросительного канала. Теперь пули не страшны. Высокий бруствер закрывает меня от снайперов и пулеметчиков. Я крепко подоткнула полы шинели за пояс и пошла по грудь в воде. Пули тонко свистят над головой. Кажется, что ты одна в целом мире. Грязь облепила, сковывает, не дает идти. Пот льет ручьем. И вот, когда я уже почти выбилась из сил, прямо надо мной раздался тихий оклик: «Стой! Кто здесь?» Над бруствером ствол станкового пулемета. Штыки преградили путь. «Товарищи, мне нужен ваш комбат!» — обрадовалась я, но голос пропищал так жалобно, что самой стало неловко. «Иди дальше, да тише. Здесь фриц рядом».
Через некоторое время услыхала новый окрик: «Кто там барахтается? Не двигайся! С ума сошла?» Это был комбат Белошицкий. Он лежал за станковым пулеметом, а рядом с ним зам. командира полка по строевой майор Парилов, старший лейтенант Митин, а в стороне раненый радист с разбитой рацией. Я передала приказ подполковника Озерского, чтобы батальон немедленно начал отход. Но уходить невозможно: местность открытая, вся простреливается противником.
— Идите обратно и как можно скорее! — приказал майор Парилов. — Передайте Озерскому: отход начнем, как стемнеет. Пусть артиллерия даст вон по той группе сосен, видите? Там снайперы и пулеметчики, они житья не дают, а мы боеприпасы бережем на случай контратаки противника… Действуйте!
