Анатолий Черняев - Дневник помощника Президента СССР. 1991 год
Тот: «Валентин Иванович».
Так вот, "Валентин Иванович, общество — это не батальон. «Налево» — марш… Ваша затея отзовется страшной трагедией, будет нарушено все, что уже стало налаживаться. Ну, хорошо: вы все и всех подавите, распустите, поставите везде войска, а дальше что?.. Вы меня застали за работой над статьей.
— Так вот, — продолжал рассказывать мне Горбачев о своем отпоре непрошеным гостям, — в статье рассмотрен и ваш вариант — с чрезвычайным положением. Я все продумал. Убежден — что это гибельный путь, может быть, кровавый путь… И он — не куда-нибудь, а назад, в доперестроечные времена.
С тем они и уехали.
Все наперебой: Что же дальше?"
М. С.: «Ведь завтра они должны будут обнародовать. Как они объяснят „мое положение“?»
Порассуждали насчет тех, кто приезжал. Я не преминул ввернуть: это же все «ваши», М. С., люди, вы их пестовали, возвышали, доверились им… Тот же Болдин… «Ну, о Плеханове, обойдя Болдина, — сказал М. С., — и говорить нечего: не человек! Что он — о Родине печется, изменив мне?! О шкуре!»
М. С. стал вслух гадать насчет других «участников» всей этой операции: посетители ведь ему назвали членов ГКЧП. Никак не мог примириться с тем, что Язов там оказался. Не хотел верить: «А может, они его туда вписали, не спросив?» В отношении старого маршала я присоединился к его сомнениям. Но в отношении Крючкова «отвел» его колебания: «Вполне способен на такое… Да и потом, мыслимо ли без председателя КГБ затевать нечто подобное, тем более — действовать!!»
— А Янаев? — возмутился М. С. — Ведь этот мерзавец за два часа до приезда этих со мной говорил по телефону. Распинался, что меня ждут в Москве, что завтра Приедет меня встречать во Внуково!
Так мы походили еще в темноте минут 15.
Я вернулся к себе. И стал волноваться за Тамару. Она там, в «Южном», в панике, бегает, наверное, от Примакова к Шаху, от Шаха к Ю. Красину, умоляет хоть что-то узнать. На другой день я попросил прийти ко мне Генералова. Тот пришел, чего я уже не ожидал. Сказал ему, что так нельзя издеваться над женщиной, попросил отправить ее в Москву, помочь достать билет. Он: «Билета сейчас не достанешь» (ему-то не достать!..), однако, подумав, вдруг спросил:
— А она в какой степени готовности?
— Откуда мне знать! А что?
— У нас сегодня военный самолет пойдет. Аппаратуру связи и некоторых связистов повезет, одного больного из охраны.
— Так захватите Тамару!
— Ладно. Сейчас пошлю за ней машину.
— Пусть заодно она и мой чемодан соберет, прикажите привезти его сюда, а то мне и бриться-то нечем…
Чемодан мне принесли поздно вечером. Что в самолет Тамару посадили — мне сообщили на другой день.
Какова была степень нашей изоляции в «Заре»? Об этом меня постоянно спрашивали и журналисты, и знакомые по возвращении в Москву.
Генералов привез с собой не так уж много новых, «своих» людей. Часть он поставил у гаражей, где заперты были президентские машины с автономной системой связи, а также у ворот — тоже с автоматами. На берегу стояли и раньше пограничные вышки — на концах полукружия территории дачи. Там дежурили пограничники. Но за два-три дня до переворота их стало вдоль шоссе много больше. Мы с Ольгой тогда не придали этому значения. Появились вдоль шоссе и люди в необычной форме — в тельняшках, с брюками навыпуск, не в сапогах, а в ботинках, похожие на ОМОНовцев. Только потом мы сообразили, что это значило. Достаточно было выйти из нашего служебного помещения и посмотреть на кромку скал, вдоль дороги Севастополь — Ялта, чтобы увидеть: через каждые 50-100 метров стояли пограничники, иногда — с собаками.
Наблюдение за нами было тщательное.
Вот эпизоды.
19-го днем я пошел к Горбачеву. Часовой в будке на пути к даче остановил: «Вы кто такой?»
— Помощник.
— Куда идете?
— Легко догадаться, — показываю на дачу президента.
— Не положено.
Я взвился и стал ему говорить нехорошие слова. Вдруг сзади подскочил Олег (один из личной охраны) и ему: «Ты — марш в свою будку! И чтоб никогда больше не лез к нему (показывает на меня пальцем). Идите, идите, Анатолий Сергеевич».
Я сделаю отступление. Эти люди из охраны поддерживали атмосферу какой-то минимальной надежности. Во всяком случае — надежду, что нас голыми руками не возьмут. А если попытаются, дорого обойдется. К личной охране «публика» относится обычно с презрением, но эти ребята показали себя настоящими рыцарями. Их начальники, Плеханов и Медведев, предали и их, изменили президенту. А они не дрогнули. День и ночь, сменяясь, спокойные, напряженные, сильные ребята, с пистолетами и мини-рациями, часть вооружилась автоматами… Во всех «жизненных» пунктах вокруг дачи, иногда незаметные за кустами. Они были готовы стоять насмерть: и по службе, и по долгу, но главным образом — по-человечески, по благородству. Их было всего пять человек.
Второй эпизод. Утром 20-го Оля говорит: — А. С., чего вы сидите все время в кабинете. Сходим искупаться. Ребятам (т. е. охране, она знает через мужа) запрещено выходить к воде, но вас вряд ли остановят. А нас без вас не пустят.
— А куда?
— Ну, вон там за домом, где столовая, гаражи, где большинство ребят живет. Там есть спуск к воде. Правда, крутой — камни, сорваться можно, но ходят же люди.
Я согласился. Николай Федосьевич (Покутный — второй личный врач президента) принес что-то на тарелке из столовой. Поел. Зашли Оля с Ларисой — медсестрой и Татьяной — большой доброй женщиной, массажисткой.
Пошли. Первый часовой очень подозрительно посмотрел. Не остановил, но тут же сообщил по рации: «Черняев куда-то пошел». Когда проходили мимо хоздома, навстречу выбежали знакомые ребята из охраны, с мячом (рядом спортплощадка). Спрашиваю: «Развлечься хотите?..» — «А что делать-то?.. Никуда не пускают. Жарища. Тоска!»
Дошли до тропки и — резко вниз по самодельным ступенькам. Спуск метров 100. На половине — Ольга мне: «Оглянитесь!» Я оглянулся. За нами шел человек. Спустились к воде. Между больших валунов можно пробраться в воду. Небольшая площадка, на ней брошены три деревянных мата. Лариса разлеглась загорать. Мы трое пошли в воду — ноги можно сломать, пока доберешься до глубины, чтоб поплыть. Сделал несколько махов, перевернулся на спину. Мужик, который шел за нами, звонил по телефону. Лариса потом сказала, что он произнес: «Черняев здесь. Сижу»… (Телефон в будке — потому что в этом месте купалась охрана — для срочного вызова.)
Справа пограничная вышка. Два солдата направили на нас все трубы и бинокли. Перед нами катер и глиссер… Завели моторы. Метрах в ста маячит фрегат.
Зачем тогда мужик-охранник?.. Догонять, если в Турцию поплыву? Не догонит: я слишком хорошо (для него — толстяка) плаваю. Ясно: чтоб знали — вы собой не распоряжаетесь, за вами везде следят, вы полузэки… Психическое давление.
