Джозеф Инрайт - «Синано» - потопление японского секретного суперавианосца
В своем донесении о пятом боевом походе я утверждал, что «Арчер-Фиш» потопила большой авианосец, исходя из следующих заключений:
- шесть несомненных попаданий торпедами (два из которых мы визуально наблюдали);
- шум винтов давно не прослушивался;
- были отмечены сильные шумы от взрывов в течение 47 минут;
- корабли охранения не долго преследовали нас и возвратились к авианосцу - видимо, для того, чтобы подобрать оставшихся в живых.
Я был убежден, что разведка ВМС США в скором времени узнает о судьбе авианосца, так как она имела большой опыт в перехвате и расшифровке радиограмм с японских кораблей. Хотя мы и не видели своими глазами, как затонул авианосец, у нас не было ни малейшего сомнения в этом. Мы решили, что правильнее будет сообщить о потоплении авианосца противника, а не о его повреждении. Я знал, что если разведка ВМС узнает из своих источников о его потоплении, то она легко поддержит мое утверждение. Если же она установит, что корабль не затонул, то заявит о недостаточной доказательности нашего утверждения о потоплении и подтвердит всего лишь факт повреждения.
С другой стороны, если я в своем донесении сообщу только о повреждении неприятельского авианосца, а разведка ВМС со временем узнает, что на самом деле он затонул, то она уже не сможет открыто заявить, что именно мы потопили его. Почему? Да потому что о гибели больших кораблей противника всегда сообщалось в нашей печати. Если же газеты сначала сообщат, что японский авианосец получил повреждения, а потом - что на самом деле он был потоплен, то японцы могут задуматься, из каких источников американцы получают свои сведения. Оки могут прийти к логическому выводу о том, что мы читаем их закодированные радиограммы.
В 18.30 мы начали передавать в Перл-Харбор донесение о нашей атаке. Было приятно сознавать, что я возвратился в ряд перспективных офицеров. Мое донесение безусловно порадует адмирала Локвуда. Возможно, он даже поставит мой портрет на свое пианино.
Когда были переданы подробное сообщение об атаке и метеосводка для бомбардировщиков Б-29, я устроил себе перерыв. Я решил некоторое время не думать об авианосце. В 1944 году День благодарения - последний четверг ноября - приходился на 30-е число. Завтра у нас будут традиционная индейка и другие блюда. Я заранее предвкушал удовольствие. Мне-то было за что благодарить.
А между тем я не мог не думать о том, что же произошло с гигантским торпедированным нами авианосцем, который я в последний раз видел в ночной перископ, и перед моими глазами все стоял его призрачный, надвигающийся на меня силуэт…
13. АГОНИЯ
В зависимости от размеров пробоин вода вливалась или била струей в бесчисленные коридоры и отсеки «Синано». По мере того, как рушились внутренние переборки, неумолимо увеличивалась масса надводной части корабля. Он стонал как кит, раздираемый акулами.
Через час после того, как в авианосец попали торпеды, кэптен Абэ понял, что его громадная морская крепость получила серьезные повреждения. Поступавшие один за другим доклады от аварийной партии и поста борьбы за живучесть только подтверждали это.
В докладах было мало утешительного. Особенно угнетали его сообщения о сотнях членов экипажа, оставшихся за заклиненными дверьми и разрушенными переборками. Попытки спасти их заканчивались неудачей, как это было с командой лейтенанта Инады.
Командир повернулся и увидел энсина Ясуду, который смотрел на него. На лице молодого офицера застыло выражение боли, - наверно, он хотел выразить ему свое сочувствие и преданность. Кэптен Абэ кивнул ему и отвел взгляд в сторону.
В 5.30 они передали в Йокосуку еще одну радиограмму, в которой указали местонахождение «Синано» - в 72 милях по пеленгу 113 градусов от мыса Сиономисаки.
«Синано» прошел уже 36 миль по курсу 270 градусов от того места, где он был торпедирован подводной лодкой. Вскоре его скорость упала примерно до 10 узлов.
Но никто, вероятно, не был так озабочен состоянием «Синано», как коммандер Миура, вахтенный инженер-механик, получавший на своем посту в машинном отделении № 2 одни неутешительные доклады. Остановить поток воды было невозможно. Крен корабля составлял 13 градусов. Некоторые механизмы силовой и энергетической установок еще работали, но механики выражали сомнение в том, что машинное и котельное отделения смогут долго функционировать.
Даже после того как затопление отсеков левого борта в целях выравнивания крена и дифферента уменьшило крен до 7 градусов, оснований для оптимизма не было. Вскоре поступило сообщение, что правое машинное отделение затоплено. Крен на авианосце снова увеличился до 20 градусов. Затем последовал доклад, что дифферентные цистерны по левому борту не могут больше использоваться для корректировки крена, так как их кингстоны забортной воды оказались выше ватерлинии.
Получив эту информацию в 6.00, кэптен Абэ приказал изменить курс корабля с 270 на 300 градусов - в северо-западном направлении, пытаясь приблизиться к проливу Кии и войти в более мелкие воды. Если повезет, они выбросятся на мель у мыса Усио…
Золотой диск солнца навис над горизонтом, делая небо похожим на светло-голубой плащ. «Синано» находился в трудном положении: его скорость упала ниже 10 узлов.
Коммандер Миура закурил свою сигарету с Суматры. Она была ужасна на вкус. Но что делать? Во все годы войны приходилось доставать табак, где только можно. Плохо, что Турция не вошла в союз со странами оси…
Именно в этот момент Миура был извещен о том, что аварийная партия бедственно изолирована от всех в котельной № 1. Их спасение казалось невозможным. Он поручил вести спасательные работы одному из своих подчиненных офицеров. Многие отсеки корабля были затоплены вследствие течи между переборками, а также дверями и их проемами. Приказ срочно покинуть военно-морскую судоверфь Йокосука отнял у «Синано» время на то, чтобы вовремя обнаружить недоделки и устранить их. Сотни отважных офицеров и матросов, не имея ни опыта, ни инструментов, пытались теперь остановить всесокрушающий напор воды. Были созданы бригады, которые ведрами черпали воду, но она бешено бурлила вокруг и продолжала прибывать. Это было все равно, что спасать утлую лодчонку под водопадом. В конце концов ведра были брошены в воду, и матросы стали по трапам взбираться наверх…
В 8.00 кэптен Абэ приказал личному составу, несшему вахту в котельных и машинных отделениях, покинуть свои посты и перейти на верхние палубы. Кэптен Коно получил приказ затопить три прилегающих к левому борту котельных отсека - отчаянная попытка уменьшить крен авианосца. Кэптен Абэ понимал: это последнее средство не дать «Синано» перевернуться. Корабль погибнет, если не удастся спрямить его.
