Д. Рейтц - Коммандо. Бурский дневник бурской войны
Днем англичане снова разбили лагерь, и мы остановились на оставшуюся часть дня в маленьком сельском доме, стоящем на равнине. Дождь утром прекратился, но было холодно и черные облака висели у нас над головой, что обещало новые неприятности.
Мы могли видеть, как над английским лагерем, в четырех-пяти милях от нас, поднимался дымок. Там уже были целые улицы удобных палаток, там были тепло и уют, а мы стояли, дрожа на пронизывающем ветру, и дрожали от холода, думая о том, чем же все это закончится? Англичан было около тысячи, в нашем состоянии — с усталыми лошадьми и без патронов — нападать на них было бессмысленно. Поэтому, когда стемнело, Смэтс приказал нам сесть в седла и отправиться на большую ферму, которая могла послужить для нас хорошим прибежищем.
Когда мы отправились в путь, снова начался дождь, и стало так темно, что расстоянии ярда ничего не было видно. Мы не прошли и трехсот шагов, когда услышали перед собой звук от копыт скачущих по грязи лошадей, и столкнулись с английским патрулем или арьергардом колонны — точно неизвестно, который, очевидно, отправлялся на ту же ферму.
Никто не рискнул начать драку в таких условиях. Солдаты ускакали, а мы тоже постарались уйти. Разница между нами была в том, что они могли найти укрытие на ферме, а нам приходилось оставаться в открытом вельде.
Ночь, которая наступила, была самая ужасная из всех. Наш проводник заблудился; мы шли по лодыжку в грязи и воде, наши бедные ослабленные лошади спотыкались и скользили на каждом повороте; дождь хлестал по нам, а холод был ужасен. К полуночи к дождю добавился снег. Мешок от зерна, который был на мне, застыл на моем теле, как кираса, и, я думаю, что если бы мы не продолжали из последних сил двигаться, то просто умерли бы. Мы прошли два года войны, но той ночью мы были ближе всего к отчаянию. Час за часом мы шаг за шагом продолжали свой путь, и я слышал стон людей, от которых раньше не слышал ни одной жалобы, потому что холод терзал их плохо защищенные тела. Той ночью мы потеряли четырнадцать человек, и я не знаю, остались ли они живы, потому что ничего больше от них не слышал.
Мы также потеряли большое количество лошадей, и я помню, как периодически натыкался на их трупы. Мы продолжали идти до рассвета, собрав последние силы, и затем произошло настоящее чудо — мы добрались до пустой фермы и нашли там убежище от непогоды, набившись в комнаты и сараи, и были там до рассвета, еще дрожа, но понемногу отходя от ужасов этой ночи. Когда рассвело, оказалось, что пятьдесят или шестьдесят лошадей пали этой ночью и лежали снаружи. Моя маленькая чалая была пока жива, но лошадь моего дяди пала, и он вместе в тридцатью или сорока другими стал пехотинцем (поскольку почти у каждого их пересекших Оранжевую было не по одной лошади, число вынужденных пехотинцев не соответствовало числу павших лошадей). Этот дождь оставил нам такие воспоминания, что мы стали называть друг друга «людьми большого дождя» (ди грут ринт керелс), чтобы выделить тех, кто прошел это испытание, от тех, кто его не прошел. Лично я за все время войны не испытывал ничего более тяжкого.
День был холодным и ветреным, но дождь прекратился. Мы сломали все, что могло гореть — рамы, полы, мебель — и развели огонь, чтобы согреться и высушить одежду. К полудню Смэтс приказал нам идти на другую ферму, в восьми или девяти милях от этой, где, как сказал ему один местный, был большой запас фуража для лошадей.
Отставших никто не искал, потому что сил на это у нас не было.
Мы тащились по затопленной стране, четверть из нас были пешими, а остальным скоро грозила та же участь, поскольку сменить лошадей было негде.
Оказалось, что эта ферма тоже оставлена хозяевами, но там было достаточно места для того, чтобы все поместились. Там был также большой запас овса и овцы, которых мы зарезали, так что, хотя снова начался дождь, мы, наконец, провели ночь в комфорте.
Хотя мы сумели избежать застав, стоявших на нашем пути и уйти от преследователей, мы еще не были вне опасности, поскольку местные сказали нам, что дальше на юг каждая дорога, долина, и проход были блокированы английскими войсками. Это означало, что они снова пытались вытеснить нас из Капской колонии, но, учитывая, сколько англичан находится в нашем тылу, мы могли только двигаться вперед. Следующим утром мы продолжили путь, и этот день (17сентября 1901 года) оказался богат на приключения.
Наша дорога шла на юг по длинной долине. Небо было ясное, и солнце, теплое и яркое, светило впервые за много недель, так что люди снова были в хорошем настроении, хотя другого повода для оптимизма у них не было.
Как боевая единица, мы представляли жалкое зрелище. Впереди ехали те, кто сохранил лошадей, за ними шли остальные, похожие на огородные пугала. Они шли группами по два-три человека, неся седла на плечах, а самыми последними шли раненые под опекой своих товарищей.
Однако, солнце сияло после дождей и холодов и мы шли, как надеялись, вперед. После нескольких миль пути Смэтс приказал нам, «Пятерке денди», выдвинуться вперед и вести разведку, поэтому те из нас, у кого остались лошади, поехали вперед с такой скоростью, на которую были способны наши измученные животные. Когда мы добрались до выхода из долины, где она расширялась и переходила в открытый вельд, к нам от придорожного дома подбежал голландский фермер и хриплым от волнения голосом сказал, что ниже нас ждет английская конница. По его словам, у англичан были легкие пушки и пулеметы, их общее число было около двухсот человек при более чем трехстах лошадях и мулах. Все это оказалось верным.
Эдгара Данкера послали назад, чтобы сообщить об этом, и скоро он возвратился с генералом Смэтсом, которого сопровождал коммандант ван Девентер и дюжина мужчин. Генерал Смэтс решил напасть на англичан, и я слышал, как он сказал, что, если мы не получим этих лошадей и боеприпасы, для нас все будет кончено. Он приказал ван Девентеру вместе с «Пятеркой денди» и людьми, которые были с ним, уточнить расположение англичан, а сам остался на месте, чтобы дождаться остальных коммандос. Мы отправились немедленно и через несколько минут достигли берегов небольшой речки, которую перешли. На другом берегу были заросли деревьев с покрытыми шипами ветками. Обходя их, мы едва не столкнулись с группой английских солдат, числом в пятнадцать-двадцать человек, которые не спеша направлялись в нашу сторону. Большинство наших людей было еще за деревьями, но четверо или пятеро уже вышли из-за зарослей, и, когда мы спрыгнули с лошадей, солдаты были на расстоянии не более десяти ярдов от нас. Открыв огонь, мы сбили нескольких, остальные развернулись и поскакали по дороге. Здесь я выпустил последние свои два патрона, и моей первой мыслью было подбежать к убитому солдату и взять его патронташ и винтовку, бросив свою, уже ржавую, поэтому я вскочил на кобылу и бросился их преследовать.
