Игорь Можейко - Аун Сан
Долго еще бежали за машиной люди, и уже по мосту, по центральной улице прокатывалась весть: боджок с нами! Вслед машине тянулись сверкающие струи воды. Шофер прибавил газу. Обернулся.
— Чудо просто, что мотор не залили. Как бы пешком возвращались?
Адъютант был озабочен. Он отвечал сейчас за жизнь боджока, а как охранишь его в такой толпе?
«Джип» ехал по улицам центральной части города. Часто встречались еще обгорелые стены, пустые глазницы окон, выбоины в мостовых, кое-как заделанные дорожным управлением.
Родной Аун Сану город. Давно ли он, совсем мальчишкой, вышел неуверенно на вокзальную площадь Рангуна? Интересно, жив ли еще тот тамил — уборщик, первый человек, с которым он заговорил в Рангуне? Или рикша, который вез его к университету?
Город сейчас грязен, неустроен, даже хуже, чем до войны. Здесь богатеют спекулянты, разоряются мелкие лавочники, здесь процветает «черный рынок» и проститутки разъезжают в облезлых «джипах». Здесь стоят длинные очереди к магазинам с желтыми вывесками, в которых отоваривают карточки. Мальчишки-газетчики размахивают на углах своим товаром, и слышно, как в их криках повторяются слова «Лига» и «Аун Сан». В кучах мусора возятся голодные дети, и кондукторы развалюх автобусов зазывают пассажиров. Калеки-нищие демонстрируют свои уродства. По ночам участились грабежи.
Но Аун Сан за всем этим видит другой Рангун, Рангун будущего, светлый, чистый город, город счастливых, свободных людей, столицу Пьидоты — страны изобилия. В конце концов Бирма — одна из богатейших на свете стран. Надо только приложить руки, надо, чтобы народ чувствовал себя настоящим хозяином. И что же, все-таки жизнь прожита не зря. «Даже если что-нибудь случится со мной, — думает Аун Сан, — то мой труд продолжат другие, которым уже не придется скрываться от английских шпиков или убегать за границу».
Машина проезжает по набережной с обгорелыми остовами пакгаузов и искалеченными телами башенных кранов. Немногочисленные корабли ждут очереди к единственному восстановленному пока причалу… Пора поворачивать назад.
— Нас уже мать ждет обедать, — говорит боджок малышам.
Адъютант облегченно вздыхает и вынимает руку из кармана. Рука вспотела.
— Ничего со мной не случится, — улыбается Аун Сан, заметив движение адъютанта. — Не стоило так судорожно держаться за пистолет.
— Раскрытие заговора! — кричат газетчики. — Куда пропадало оружие!
Аун Сан просит шофера остановиться и покупает газету. Об этом ему еще не сообщали. Оказывается, в Рангуне раскрылся очень неприятный для англичан скандал. Заведующий военными складами майор Вивиен продал У Со большие партии оружия. Часть оружия возвращена, часть так и пропала. Сигналы о том, что с военных складов пропадает оружие, поступали уже давно, расследования англичане так и не назначали. Но этот последний скандал получил слишком широкую огласку для того, чтобы его замять.
— Ну что ж, — говорит Аун Сан, — с этим мы справимся. Хотя оружие в руках негодяев, даже немногочисленных негодяев, может натворить много бед.
Адъютант опять сует руку д карман. И уже не вынимает до тех пор, пока «джип» не сворачивает к дому с башенкой, к дому председателя Антифашистской Лиги.
8«Революция — это прямое участие масс в определении своей собственной судьбы с применением любых средств. Революция исторически неизбежна и необходима. Она не допускает никакого схематизма, отсутствия связи с данными историческими условиями и не может иметь слепого, негативного, стихийного, разрушительного характера. Революция, следовательно, в высшей степени созидательна. Ее основная цель — освобождение всех тружеников, ее основа — участие масс, гарантия ее успеха — сознательность (другими словами — степень, в которой трудящиеся массы организованы и тем самым сознают свою роль и силу)…»
Аун Сан выступал на конференции Антифашистской Лиги в мае 1947 года. Революция продолжалась. «Если мы сумеем получить на пути мирных действий столько же, сколько на пути насилия, вы можете не сомневаться, что мы пойдем к свободе дорогой мира, что бы другие ни говорили обо мне или об этом пути. Но если единственным путем к свободе явится путь насилия, мы пойдем по нему».
9 июня открылась первая сессия учредительного собрания. На ней приняли резолюцию, разработанную Аун Саном на основе его майской речи. За резолюцию голосовали и члены Лиги и коммунисты. Был принят и проект конституции независимой Бирмы. На сессии Аун Сан снова заявил о необходимости скорейшей передачи власти временному правительству. «Если эта передача власти не будет произведена мирным путем, посредством переговоров, то мы прибегнем к другим средствам».
И все-таки это еще не было независимостью. Губернатор продолжал лавировать, английские газеты писали день и ночь о том, как хорошо будет Бирме, если она останется в Британской империи.
В июле начались переговоры о восстановлении единства с компартией. Не сегодня-завтра в Рангуне ждали заявления о том, что компартия снова вместе с Аун Саном.
Ждать дольше было нельзя. Переговоры оказались последним толчком, последней каплей.
Если Аун Сана не убрать немедленно, сейчас, страна могла полностью и навсегда быть потеряна для Англии, для таких людей, как Ба Mo, У Со и По Тун. С этим были согласны и некоторые деятели внутри самой Лиги, некоторые социалисты, некоторые помещики.
Наступил день 19 июля 1947 года.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
СМЕРТЬ АУН САНА
С утра был дождь. Но он так и не набрал силы. Перестал. Небо осталось мутным и серым — муссонным небом.
В 10 часов утра машина Аун Сана въехала в ворота секретариата. Заседания Исполнительного совета проходили в этом огромном мрачноватом здании, построенном англичанами еще в начале века. Вместе с газонами оно занимает целый квартал и огорожено железной высокой решеткой в полтора человеческих роста.
Аун Сан вышел из машины у входа в секретариат. Он был одет в золотистые лоунджи и белую рубашку. Теперь он все реже и реже появлялся в мундире, который знала вся Бирма.
В 10 часов 5 минут Аун Сан вошел в кабинет, где его ждали члены Исполнительного совета. Теперь их уже все называли министрами. Все, даже губернатор, который на заседания не приходил. Ему уже нечего было там делать.
В 10 часов 7 минут в кабинет Аун Сана вошел Такин Мья — последний из министров. Началось заседание. Обычное заседание. На нем обсуждались вопросы автономии нацменьшинств и распределения земли между крестьянами.
В 10.25 некий У Тин Маун, который пришел в секретариат навестить своего друга, индийского клерка, увидел, что по галерее, окружающей секретариат, идут четыре солдата с нашивками 12-й армии на рукавах и с автоматами наготове. У Тин Маун решил, что это охрана, присланная губернатором. В Рангуне уже несколько дней поговаривали, что на Аун Сана готовится покушение, и было естественно, что губернатор все-таки решил обеспечить охрану правительства. У Тин Маун посторонился. Солдаты спешили.
