Бранко Китанович - Человек, который не знал страха
– Я прибыл из Житомира со срочным поручением для генерала фон Ильгена. – Гауптман Зиберт, не ожидая согласия часового, решительно направился к двери в сопровождении двух офицеров и солдата.
Струтинский оставил мотор автомобиля работающим, чтобы потом не терять ни секунды.
В холле виллы навстречу гауптману поспешил временный денщик фон Ильгена.
– Господин гауптман, его превосходительства нет дома. Хотите его подождать или передадите поручение мне? – на неуверенном немецком языке начал объясняться денщик и вдруг осекся, почувствовав, как ему в грудьуперся ствол пистолета.
– Ни слова! – приказал Кузнецов по-русски. – Я советский партизан, ясно? Хочешь оставаться в живых – помогай. Нет – пеняй на себя.
Денщик опешил: немецкий гауптман… партизан! Дрожа и стуча от испуга зубами, он бормотал:
– Приказывайте, господин, товарищ офиц… товарищ партизан. Да я зараз с вами… Мы же мобилизованные, поневоле служим…
Денщика обыскали. Оружия при нем не оказалось. Его втолкнули в гостиную и приказали сидеть смирно.
Из соседней комнаты торопливо вышли Лидия и Майя и вопросительно посмотрели на Кузнецова.
– Пока все идет как надо! – он кивнул им головой и вышел на лестницу, чтобы позвать в дом часового. Часовой, пишут А. Лукин и Т. Гладков, услышав обращенное к нему на ломаном русском языке приказание, попытался было воспротивиться, заявил, что устав не разрешает ему покинуть пост. Тогда, повысив голос, Кузнецов повторил приказание. Часовой на сей раз подчинился и направился в дом. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, его разоружили.
В это время неожиданно зазвонил телефон. Кузнецов вздрогнул. «Что делать?» Затем решительно повернулся к денщику и приказал:
– Сними трубку и ответь как надо! Если скажешь лишнее слово – поплатишься головой!
На другом конце провода оказался генерал Кернер. Он интересовался, нет ли на вилле Майи Микоты.
– Никак нет, сегодня она не приходила, – ответил денщик на вопрос Кернера.
Разведчики произвели беглый осмотр виллы. Каминский ловко выломал замки письменного стола и вынул ящики. Из них извлекли различные служебные бумаги, копии личных дел офицеров, недавно прибывших в распоряжение фон Ильгена, военные карты, записные книжки, фотографии, письма, протоколы допросов…
Обязанности часового взял на себя Струтинский. Облачившись в шинель власовца и вооружившись его винтовкой, он неторопливо расхаживал вдоль фасада виллы.
События развивались быстро. Лидия и Майя тем временем пытались воздействовать на денщика и часового:
– Для вас это последняя возможность смыть с себя пятно позора! – предупредила Майя. – Тоже мне фрицы выискались! Да как вам не стыдно быть холуями у фашистских генералов, по приказам которых убивают ваших матерей и сестер, грабят нашу землю. Или вы не знаете, что наши уже в Киеве?
– Мы насильно мобилизованные, – оправдывался часовой. – Мы готовы сделать все, что вы хотите. Прикажите только!
Денщик, в свою очередь, пытался доказать, что документы о своем немецком происхождении он сфабриковал, чтобы избежать отправки в Германию.
– Опозорил я и семью, и деревню, и себя, – сетовал часовой. – Стреляйте меня на месте, я это заслужил… А вы знаете, – вдруг обратился он к Кузнецову, – может произойти неприятность. С минуты на минуту должны прийти сюда, чтобы сменить меня. Да и генерал знает меня в лицо. Разрешите мне снова заступить на пост. Не бойтесь, вторично я предателем не стану.
Кузнецов подумал и согласился. Риск, конечно, был велик, но другого выхода не было. Часовой сменил Струтинского, но его винтовку, на всякий случай, разрядили. Кроме того, Струтинский из засады наблюдал каждый шаг часового.
Примерно в шесть часов пятнадцать минут у виллы остановился черный «мерседес», из которого вышел генерал фон Ильген. Разведчики заняли свои места. Наступил кульминационный момент операции.
Миновав часового, отдавшего ему честь, фон Ильген спокойно поднялся по ступенькам лестницы и вошел в прихожую. Там его ожидала Майя, которая сделала ему книксен и помогла снять шинель. Следом за ней в прихожей появилась Лидия. К удивлению фон Ильгена, она прильнула к его плечу и стала благодарить за подарок, который он сделал ей на днях.
Генерал был польщен. Он уже намеревался ответить комплиментом на любезность женщин, как перед ним неожиданно возник незнакомый офицер с пистолетом в руке.
– Здравствуйте, генерал! – сказал Кузнецов опешившему фон Ильгену. – Кажется, вы изъявляли желание встретиться с Медведевым? Я готов проводить вас к нему, честь имею!
– Кто вы такой? – гневно крикнул фон Ильген и бросился на Кузнецова.
Завязалась рукопашная схватка. На помощь Кузнецову пришли Каминский и Струтинский. Генерал отличался большой физической силой и хорошо владел приемами самообороны. Страх за свою жизнь и гнев, что он попался так глупо в собственном доме, умножали его силы. Кузнецов уже был готов применить орудие, но в это время подскочил денщик и ударом ноги сбил фон Ильгена. Генерал рухнул на пол, на него навалились сразу трое и связали.
– Если не прекратите сопротивление, пристрелю! – пригрозил Кузнецов и засунул ему в рот носовой платок.
Фон Ильген выпучил глаза и затих.
Теперь надо было спешить. Каминский и Стефаньский погрузили в машину несколько генеральских сумок и чемоданов с документами и драгоценностями. Кузнецов заставил денщика написать записку и оставить ее на столе. В записке говорилось: «Спасибо за кашу. Ухожу к партизанам. Беру с собой генерала. Смерть немецким оккупантам! Яков Мясников, бывший Якоб Мясницки». Этим шагом Кузнецов хотел ввести в заблуждение гестапо.
Кузнецов вышел из виллы последним, поддерживая под локоть фон Ильгена, руки которого были связаны за спиной.
– Скорее, сейчас смена придет! – нервозно поторапливал Кузнецова часовой.
Фон Ильген знал русский язык и понял смысл слов часового. У самой машины он резко повернулся, выплюнул изо рта платок и заорал:
– Хильфе! Хильфе![16]
Генерала снова усмирили и затолкали в машину. Каминский набросил ему на голову шинель.
– Погоня! Немцы! – воскликнул Стефаньский, увидев четырех немецких офицеров, приближавшихся к вилле.
«Кто они? – пронеслось в мозгу Кузнецова. – Случайные прохожие или спешат на помощь, заслышав крик?» Но и на сей раз Кузнецов проявил фантастическую выдержку и самообладание, умение в самый ответственный момент найти верное решение. Он взял на изготовку автомат и пошел навстречу офицерам:
– Прошу остановиться, господа офицеры! – потребовал Кузнецов. – Я из гестапо. – В подтверждение своих слов он показал на бляху, которая давала ее обладателю большие полномочия. – Мы преследовали и только что схватили партизана, одетого в нашу военную форму. Вы находитесь в зоне, где совершен террористический акт. Прошу вас предъявить документы!