Дмитрий Зубов - Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943
На последующих допросах летчики пытались дезинформировать противника, мол, они из экипажа самолета-разведчика и прилетели на Каспий из Керчи. Однако советское командование, как оказалось, было хорошо осведомлено о том, какие подразделения проводят рейды и каковы их задачи. «По внешнему виду он похож на представителя академической интеллигенции, – описывает Фрицше советского офицера. – Он приветствует меня на чистом немецком языке, и начинается беседа, не имеющая ничего общего с допросом. О семейной обстановке, об истории и культуре Германии. Интересуется моим образованием, и, узнав, что я изучал английский язык, без затруднений переходит на него. Угощает меня белым хлебом, рыбой и рюмочкой водки. Я тоже расслабляюсь. И так более часа. Как вдруг майор говорит: «Господин фельдфебель, у меня такое впечатление, что вы имеете хорошее образование и высокий уровень интеллекта. Хотелось бы узнать, почему вы русских считаете дураками? Судя по протоколам допросов, вы нам наврали. Теперь я расскажу, как все было. Вы вылетели не из Керчи, а из Сталино, минировать Волгу. Ваш командир – майор Клаас – хорошо нам известен, сожалею, что он погиб».
Ну, если все знает, зачем спрашивает? Мне становится ясно, что наши мины причиняют большой вред судоходству по Волге. Но принцип действия немецких мин еще не вскрылся, и они надеются, что от нас могут получить соответствующую информацию. Но, слава богу, мы об этом ничего не знаем. Принцип действия этих мин является тайной специализированного персонала аэродрома, а летный персонал прошел обучение только на сбрасывание мин с незначительной высоты в фарватер русла реки. И симпатичный майор убеждается в том, что этот секрет мы открыть ему не в состоянии. Тем более для него обидно, что пьяный капитан рыболовного катера убил того члена экипажа, который наверняка знал о минах больше, чем обычные летчики»[179].
После окончания допросов летчики отправились, как и положено, в лагеря для военнопленных. Точно неизвестно, кто исполнял обязанности командира специализированной I./KG100 «Викинг» после гибели майора Клааса. Во всяком случае, командир 1-й эскадрильи гауптман Бётхер официально занял эту должность лишь 28 июля. По всей видимости, до этого момента еще допускалось, что Клаас может вернуться с вражеской территории. Тем более пример с эвакуированным экипажем Пуклитша показал, что в принципе немецкие летчики могли довольно долго скитаться по советской территории.
«Жуткий лес из зениток!»
На следующую ночь 112 бомбардировщиков люфтваффе совершили второй массированный налет на Ярославль. «20 июня пришел приказ о налете на резиновый комбинат в Ярославле, – вспоминал Й. Вольферсбергер из 5-й эскадрильи KG27 «Бёльке». – Точно в указанное время мы взлетаем и снова висим в своих машинах между небом и землей, и смерть, наш верный спутник, снова с нами. Проходят часы, там, слева от нас, сверкают вспышки зенитных снарядов, в той стороне в непосредственной близости Москва. Город, уже однажды трепетавший, когда немецкие солдаты находились в нескольких километрах от него».
Часть самолетов, направлявшихся к Ярославлю, обходили Москву с северо-запада, остальные – с южного направления. А между тем советское командование, сделавшее выводы из прошлых провалов, на этот раз выслало на перехват бомбардировщиков несколько десятков истребителей из ПВО Москвы. Так, с аэродрома Кашира вылетели восемь Як-1. Производя свободный поиск на предполагаемом маршруте полета к цели, майор Алексей Катрич[180]вскоре сумел обнаружить одиночный бомбардировщик. Позднее он вспоминал: «Яв своей зоне маневрировал на высоте 3500–4000 метров с таким расчетом, чтобы находиться ниже средней высоты полета бомбардировщиков противника. Это в ночных условиях дает возможность легче обнаружить противника на фоне неба, а самому остаться незамеченным на темном фоне земли. Ночь была безлунная, с незначительной дымкой, безоблачная, а на северной и северо-восточной части горизонта были какие-то светлые полосы, облегчавшие наблюдение в этом направлении. Через 20–25 минут после взлета я заметил на светлой части горизонта силуэт бомбардировщика, шедшего курсом приблизительно 90 градусов»[181].
Летчик не смог точно определить дистанцию до цели, но, учитывая время, которое ему пришлось затратить на сближение, она составляла примерно полтора-два километра. Стараясь не потерять противника из виду, Катрич начал сближение на попутно-пересекающихся курсах и вскоре открыл огонь. Почти одновременно с ним стрелять по бомбардировщику начал еще один истребитель, который, как позднее оказалось, пилотировал старший лейтенант Крюков. «Огонь по самолету противника неожиданно для себя мы открыли одновременно с гвардии старшим лейтенантом Крюковым, не видя при этом друг друга, – рассказывал Катрич. – Это произошло, очевидно, потому, что мы оба, обратив все внимание на противника, ослабили осмотрительность. Старший лейтенант Крюков, патрулируя в соседней зоне, также обнаружил этот самолет и производил сближение одновременно со мной. После первой нашей атаки у противника загорелся хвост, возможно вследствие повреждения кислородных баллонов, находящихся у Ю-88 в хвостовой части фюзеляжа, и теперь нам уже не было оснований опасаться, что мы его потеряем. Чтобы не столкнуться, мы по радио договорились производить атаки с разных сторон и не переходить после атаки на противоположную сторону»[182].
Бортстрелки «Юнкерса» открыли отчаянный огонь и сумели повредить Як-1 Крюкова. Однако советские истребители продолжили атаковать, и в итоге Ju-88 был объят пламенем и пошел вниз. Бомбардировщик упал в районе города Озеры, в 120 километрах к юго-востоку от Москвы. Вероятно, это был Ju-88А W.Nr.3709 фельдфебеля В. Кремпа из II./KG3 «Блиц», который пропал без вести в ту ночь.
В общей сложности 22 немецких самолета по разным причинам не долетели до цели. Из них три сбросили бомбы на Тулу, один – на Рязань и еще один на Плавск.
Однако остальные 90 бомбардировщиков продолжали лететь к объекту атаки. На последнем отрезке основным ориентиром для их пилотов являлось огромное Рыбинское водохранилище. Достигнув его, они сворачивали на юго-восток и летели вдоль Волги. Над Ярославлем немецких летчиков поджидала непривычно сильная ПВО. Велся плотный заградительный огонь, на большую высоту поднимались аэростаты заграждения. «После сброса бомб с высоты 3000 метров мы внезапно в лучах вражеского прожектора увидели впереди аэростаты заграждения, – вспоминал П. Мёбиус из 9-й эскадрильи KG27 «Бёльке». – Мы резко ушли вверх, набрав 4000 метров, и затем легли на обратный курс». «Во время этих налетов бомбежка проводилась с 6400 метров, – делился впечатлениями другой летчик из 6./KG27. – Имелась очень мощная противовоздушная оборона с тяжелыми зенитными орудиями. Практически жуткий лес из зениток!»[183] Фактически же никакого «леса» из «тяжелых» орудий в районе Ярославля не было. Полки, защищавшие город, располагали всего 75 зенитками среднего калибра.
