Вадим Устинов - Ричард III
Покинув Вудсток, кортеж пересек Котсуолдские холмы и 1 августа вступил в Глостер — город, который всегда был надежным оплотом дома Йорков. Сюда же прибыли послы Франции и Бургундии с официальными поздравлениями от своих монархов. Ричард даровал Глостеру самоуправление и независимость от одноименного графства — подобной привилегией к тому времени располагали только Лондон, Йорк, Бристоль и Ковентри.
* * *В Глостере Ричарда нагнал герцог Бакингемский, который вез крайне важные известия. Он провел в Лондоне после отъезда королевского кортежа неделю с лишним с большой пользой, как ему казалось, хотя занимался отнюдь не только делами, связанными со вступлением в должность лорд-констебля. Отчаявшись добиться законными средствами признания за собой всех принадлежавших Боэнам титулов — графств Херефордского, Эссексского и Нортхемптонского, — герцог решил оказать своему повелителю непрошеную «услугу», которая связала бы их двоих обшей кровавой тайной и вынудила бы короля уступить. Он организовал тайное убийство детей Эдуарда IV и ликвидировал, как ему казалось, серьезную опасность, которую представляли для Ричарда отстраненные от наследования трона принцы[137]. Вряд ли герцог, каким бы недалеким человеком он ни был, решился на такой поступок самостоятельно. Вероятнее всего, король говорил при нем, что племянники — настоящее бельмо в его глазу, и слава богу, что их судьба мало кого в Англии волнует. Но одно дело обмолвиться в сердцах или даже тайно желать; другое — действительно отдать приказ об убийстве. Ричард мог бы решиться на устранение племянников, но только в том случае, если бы ему грозила реальная и непосредственная опасность с этой стороны. Однако же в ходе путешествия королевство повсеместно демонстрировало ему свою лояльность.
Как бы то ни было, Бакингем понимал, что Ричард будет вынужден скрыть случившееся, ибо основная тяжесть обвинений в любом случае пала бы на него. Герцог Бакингемский надеялся как максимум на искреннюю благодарность короля, а как минимум — на вынужденное согласие уступить, наконец, вожделенные владения. Однако Ричард не оценил рвения своего сподвижника: их короткая встреча закончилась крупной ссорой и стала последней, когда они видели друг друга. В страшном негодовании, в испуге и в расстроенных чувствах Бакингем покинул короля и направился в свой замок Брекон, где все еще пребывал в заточении злейший враг Ричарда III — Джон Мортон, епископ Илийский.
Что оставалось делать Ричарду? Только продолжать путешествие: обвинить публично Генри Стаффорда в организации убийства принцев означало развязать языки клеветникам. Ибо кто поверит, что подобное злодеяние могло быть совершено без согласия, а то и прямого указания короля? Молва неизменно приписывала устранение претендентов на трон правителям, даже если тому не было никаких доказательств. Память услужливо напоминала королю, что вина за тайную казнь низложенного Эдуарда II была без колебаний возложена на правителя Англии Роджера Мортимера, а убийство свергнутого с престола Ричарда II считалось делом рук Генри IV. Королю оставалось только надеяться, что судьба принцев и далее будет столь же безразлична англичанам, как это было до сих пор.
Из Глостера Ричард III отправился вдоль реки Северн на север, в Тьюксбери. Он следовал тем же путем, которым десяток лет назад двигалось к своему разгрому воинство королевы Маргариты, и 4 августа кортеж прибыл к Тьюксберийскому аббатству. Король прошел через величественную нормандскую арку в церковь и долго стоял в молчании у могилы своего брата Джорджа Кларенсского и его жены Изабеллы, похороненных за алтарем. Он знал, что здесь же, где-то под плитами церковного пола, лежит и тело Эдуарда Вестминстерского — первого мужа его королевы Энн и единственного в истории Англии принца Уэльского, погибшего в бою.
Отдав дань памяти брату, король преподнес аббату щедрый дар в 310 фунтов, после чего отправился в Вустер, откуда кортеж повернул на восток — к замку Уорик. Там к Ричарду присоединилась королева, приехавшая прямо из Виндзора. Вместе с ней прибыл испанский посол Годофредо де Сасиола, который незамедлительно был удостоен официальной аудиенции. Де Сасиола заявил, что королева Изабелла желает мира и даже готова предоставить помощь в борьбе с Францией. Сердце Изабеллы, как уверял посол, было отвращено от Англии лишь потому, что в свое время Эдуард IV отказался от ее руки и предпочел жениться на Элизабет Вудвилл, так что союз с французским королем был своего рода местью гордой испанки. Со смертью Эдуарда королева готова вернуться к союзу с Англией и предложить ей активную помощь против Франции. По словам Сасиолы, Испания могла предоставить для этого предприятия грозное войско в 10 тысяч копий и 30 тысяч пехоты.
Вряд ли Ричард всерьез воспринял куртуазные объяснения посла, но для него было важно, что мощная держава признала его легитимность. Несмотря на заманчивость союза с Испанией, Ричард превосходно понимал, в чем состоит интерес ее монархов Фердинанда и Изабеллы. Они надеялись втравить Англию в войну с Францией, что развязало бы им руки для окончательного разгрома мавров. Однако на данном этапе король не хотел открыто конфликтовать с французами и в любом случае был не в состоянии организовать экспедицию во Францию. Ричард III предложил Сасиоле просто возобновить дружбу, которая существовала между Эдуардом IV и братом королевы Энрике IV Кастильским. На следующий же день король отписал лорд-канцлеру Джону Расселлу в Лондон с просьбой как можно быстрее составить договор и скрепить его Большой королевской печатью. Изабелле он послал теплое личное письмо, передать которое поручил искусному дипломату Бернару де ла Форсу, не первый год представлявшему Англию на международной арене. Ричард снабдил посла подробными инструкциями:
«Прежде всего, по представлении кузенам королевских писем с рекомендациями, положенными в данном случае, он должен сказать и напомнить королю о глубокой любви, доверии и приязни, которые король наш, брат [Эдуарда IV] ныне покойного (да простит его Господь), испытывает к своим кузенам, а также показать, что Его высочество демонстрирует и намерен демонстрировать далее свое расположение к ним и сделает все, что возможно, к их чести и удовольствию. Подобным образом и всеми возможными способами упомянутый Барнард должен дать им понять, что король уповает на такую же доброжелательность и расположение к нему со стороны кузенов.
В прошедший год упомянутый брат короля отправлял свое посольство к своим кузенам для разрешения различных вопросов, по которым затем удалось договориться не в полной мере, и среди прочего — для установления мира, союза и дружбы. Договор между Его высочеством и Энрике, покойным королем Кастилии, был заключен, но предпринималось и поныне предпринимается множество попыток его нарушить. Требовалось внести уточнения, без которых указанные мир, союз и дружба не могли продлиться долго, и посему было оговорено и решено провести с упомянутыми кузенами конференцию в Испании в середине грядущего лета или даже ранее, на что упомянутый брат короля был полностью согласен. Но поскольку Господу всемогущему было угодно призвать его к себе из этого скорбного мира раньше срока, назначенного для указанной конференции, ни один серьезный вопрос не мог быть решен от погребения вплоть до коронации нового короля и упорядочения дел королевства.
