Джессика Уотсон - Сила мечты
В предыдущие недели нам пришлось пересечь несколько областей с циклонами, которые по прогнозу должны были принести шторма, но все обошлось без особых проблем, и, честно сказать, меня это порадовало. Когда Боб прислал следующий прогноз, предсказывающий умеренный шторм, я ожидала, что и на этот раз ничего серьезного не предвидится. Как я ошибалась!
Воскресенье, 24 января 2010 года
Ветер, волны, накал страстей!
Солнечные дни резко оборвались. Теперь у нас с «Розовой леди» очень интересная жизнь. Мне приходили сообщения, что ветер усилится почти до штормового уровня, но ни один компьютер, ни один прогноз не показал, что он достигнет отметки в 65 узлов, которую я успела зафиксировать до того, как мои приборы для измерения скорости ветра слетели от удара волны, накренившего яхту!
При таком сильном ветре волны очень высокие и очень жестокие. Чтобы дать вам представление о тех погодных условиях, скажу, что что-то подобное было на жуткой регате Сидней-Хобарт 1998 года, а может, мне пришлось даже хуже. У нас было четыре нокдауна[67]. Третий был самым худшим: мачта описала дугу в 180° и погрузилась в воду. Вообще-то «погрузилась» – неправильное слово. Более точно будет сказать, что «Розовую леди» подняло волной, швырнуло вниз, потом на нее яростно обрушилась гигантская масса воды и зверски перевернула вверх дном.
Все люки были задраены, и в такую погоду было более чем опасно находиться на палубе, так что единственное, что я могла сделать – пристегнуться и держаться. Мы шли под одним маленьким штормовым стакселем, и большой электрический автопилот потрясающе справлялся со своей работой, держа нас на подветренном курсе. Возможно, мои ободряющие крики ему помогали! А может, и нет…
По-настоящему опасными оказывались только гигантские волны-убийцы[68], которые обрушивались на нас под углом (сбоку). Именно из-за них мы переворачивались.
Надежная рама тарги (рама, на которой закреплены солнечные панели) вся искорежена, что дает хорошее представление о силе волн. Солидная стальная труба в дюйм толщиной не гнется под каким-нибудь легким бризом, так что вполне можно сказать, что «Розовая леди» показала себя по-настоящему крепкой маленькой яхточкой!
Пока мое тело было сковано ремнями, по каюте летали предметы, а «Розовая леди» громко стонала от напряжения, было невозможно определить масштаб разрушений на палубе. Мне временами становилось сложно по-прежнему придерживаться позитивного и рационального мышления, но в целом, думаю, капитан держался не хуже яхты.
В такие моменты начинаешь задавать себе вопрос, зачем ты во все это полезла, но каждый раз при ответе на него я могла привести целый список причин, почему даже в подобные суровые времена мое путешествие стоит затраченных усилий!
Прямо в разгар шторма дома, в Австралии, у мамы состоялся, наверно, самый неприятный в жизни телефонный разговор. Ей позвонили из Австралийского центра координации спасательных работ с сообщением, что сработал один из моих аварийных радиобуев (прибор, подающий сигнал в чрезвычайной ситуации). От удара волны автоматический радиобуй, прикрепленный под обвесом мостика, включился без моего ведома. К счастью, я позвонила всего через несколько минут после этого, прежде чем кто-то начал серьезно паниковать. Я очень разозлилась на тупой прибор, который сработал и так всех напугал!
Впрочем, нам не удалось пережить шторм совсем без ущерба. Сломалось много небольших деталей, но, к счастью, ничего такого, без чего мы не смогли бы двигаться дальше. Думаю, следует выразить огромную признательность нашему монтажнику, Дэвиду Лэмбурну, за то, что мачта все еще на месте и, судя по всему, в отличном рабочем состоянии. Тарга на вид еле-еле держится, еще солнечная панель по правому борту вся погнута, а флюгарка теперь торчит немного под углом, но, к большому удивлению и счастью, по-прежнему прекрасно работает (держись, Паркер!). Еще в нескольких местах порван грот, и один пиллерс[69] погнулся.
Внизу, в каюте, настоящая зона бедствия. Все еще влажное или мокрое насквозь. Шкаф развалился на части, и куски его разлетелись по всей яхте, как и остальное оснащение. Плита теперь не зажигается, но, надеюсь, все же заработает, когда подсохнет.
Разобравшись с самыми тяжелыми последствиями разрушений и как следует выспавшись, я все еще ощущаю себя как гигантское желе. Руки и ноги у меня тяжелые и ноют, и, конечно, я обзавелась чудесной коллекцией синяков! Это физическое состояние, а морально я чувствовала себя так, будто постарела лет на десять, но теперь я пришла в норму и снова в хорошем настроении. Ведь мы скоро минуем половину пути.
Когда ветер наконец успокоился, мне был подарен потрясающий закат, а когда я разбирала палубу, рядом задержалась пара дельфинов, будто проверяя, все ли в порядке.
Я безумно благодарна Брюсу. Он идеально справился и говорил именно то, что надо, каждый раз, когда я звонила. А еще Бобу, который всю ночь не спал и сообщал мне все новые прогнозы о том, когда ожидается ослабление ветра.
Я могла бы продолжать бесконечно, но лучше остановиться прежде, чем моя запись в блоге превратится в роман, ведь у меня здесь еще полно работы!
Я не очень беспокоилась, когда погода начала ухудшаться. Но когда измерительные приборы показали, что порывы ветра превышают 60 узлов, я начала осознавать, что предстоит не просто очередной шторм. Я этого не ожидала, поэтому, когда спускала грот, не успела сделать это как следует. Мне еще придется пожалеть о том, что я так замешкалась.
Пока волны только накапливали мощь на первой стадии шторма, я оставалась в кокпите, управляя яхтой вручную, а затем, когда море слишком разыгралось, сидела и следила за тем, как автопилот упорно борется, направляя нас, помогая скользить вниз по волнам. Ветер, плотный от брызг, нес ледяной холод, с силой ударял в стенки и пробивался внутрь. Он бил и жалил каждый незащищенный кусочек кожи.
Шторм все набирал силу, и волны буквально загипнотизировали меня, наполнив благоговейным ужасом. Я и раньше видела большие волны, но таких – никогда. Это были настоящие необъятные стены из воды. Я много лет подряд рисовала их в воображении, прикалывала фотографии яростных южноокеанских волн к переборке нашей семейной яхты, Home Abroad («Всюду дом»), но ничто не смогло подготовить меня к их реальной мощи и красоте.
«Розовая леди» шла под одним только маленьким штормовым стакселем и держалась отлично, как я и ожидала. Но через несколько часов мои нервы так натянулись, что практически бренчали. Шторм все усиливался, волны становились все выше, и я, почти не закрывая рта, выкрикивала ободряющие слова яхте и автопилоту. Если позади нас вставала на дыбы особенно большая волна, я во весь голос предупреждала их об этом, будто меня можно было расслышать в реве ветра: «Давайте, девочки, готовьтесь! Большая волна идет!»
