Андрей Сахаров - Степан Разин
Небывалое время наступило в Царицыне: все, кто годами, не разгибаясь, гнул спину на господ своих, теперь разогнулись, увидели себя вольными и равными людьми. Невмоготу это было многим, не привыкли люди быть на воле, смотрели сами на себя в великом удивлении и смятении, радовались, плакали, пили и снова бежали на круг решать свои дела.
13 городские дела Степан не вмешивался. Его войско так и стояло табором под городом, и сам он жил в своем войске. В Царицыне же был свой круг, своя охрана. И обращался Степан в этот круг как равный казак. Так, уговорил Разин царицынцев укрепить свой город: и им, горожанам, это было надо, и казакам. Теперь был Царицын их вольным городом. Царицынская крепость надежно прикрывала действия казаков с суши. Весь город стоял за казаков горой. Отсюда Степан то и дело уходил и походы — на татар и калмыков, настигал волжские караваны. Жили здесь казаки, ни в чем не нуждались, ествы и питья было вдоволь. Хотел Разин отсидеться в Царицыне, осмотреться, встретить стрельцов, которых, чаял он, слали воеводы с севера.
Со всех сторон шли к Разину вести, что поднимается против него вся боярская, дворянская и приказная Русь. Укреплялся кравчий и воевода Петр Урусов. Еще не дошел он до Саранска, а в помощь ему по указу великого государя были посланы с Москвы боевые воеводы князь Юрий Никитич и Данила Никитич Борятинские. Князю Юрию велено было идти на Саранск сухим путем, а Урусову и князю Даниле — плавною ратью в судах. Должны были Урусов и князь Данила перекрыть казакам путь по Волге, а князь Юрий прикрыть с суши тамбовскую черту.
Еще не помыслил Разин, куда идти после Царицына, еще лишь покричали казаки на кругу в Черкасске и Паншине за поход на Русь, а государевы люди уже заступали к Москве все дороги, упреждая возможный казацкий выход.
Доносили беглецы с Москвы, из Тамбова и Козлова, что собираются служилые люди полков князя Урусова и князей Борятинских, но идут нехотя и медленно, многие объявились в нетях; что сидит князь Петр в своем шатре, в поход не торопится, а на Саранске еще и не бывал. А князь Юрий, напротив, резв и горяч, нетчиков казнит но государеву указу немилосердно и войско собирает крепкое.
В Тамбов и Белгород царь послал грамоты и строго наказал стоять воеводам в городах бережно, поставить в стоялых острожках стрелецких голов и служилых людей и переменять их днями, а за поруху казнить тех сторожей смертной казнью. По всем причинным местам надлежало воеводам поставить же крепкие заставы, чтобы на Дон и на Волгу никакие люди ни с чем не проходили и не проезжали. А если кого поймают на дорогах, то расспрашивать их крепко, с большим пристрастием и пытать: «А будет они в роспросех и с пыток учнут говорить, что они с воровскими казаками для воровства были по своей воле, и таких воров велели вешать…»
Гроза шла с севера. А пока Разин с царицынцами укреплял город. Починили царицынцы городские стены там, где они были ветхими, расставили на стенах пушки, окружили город новыми надолбами, изготовились для прихода московских ратных людей.
Но не только Царицыном и Доном занимался Разин, склонял он на свою сторону разные окрестные народы, слал, как и прежде, гонцов к запорожскому войску.
Поддержали поволжские народы восстание Разина. Правда, выступили против него едисанцы и некоторые калмыцкие тайши, зато вокруг по Волге бунтовали против государства Российского башкиры, другие татары и калмыки. В июне 1670 года перешли башкиры Волгу и направились мимо Саранска на русские украйные города в Казанском уезде. Близ Свияжска и Козьмодемьянска объявились бунташные калмыки и башкиры же. Перелезли они реку Каму, повоевали и пожгли села и деревни, людей пробрали в полон, похвалялись прийти под самую Казань. А из-под Казани и Астрахани слали к Разину татары тайных гонцов, звали к себе, обещали помощь и соединение. И заволжские калмыки писали: «Куды он, Стенька, пойдет, а они-де, колмыки, хотят с ним же, Стенькою, итить».
В те же дни пришли на Дон гонцы от гетмана Дорошенко и кошевого атамана Серко; принесли гонцы листы к Разину, и писали в тех листах гетман и кошевой атаман, «где б… им с Стенькою Разиным на срок в котором урочище сойтитца вместе». Не застали запорожцы Степана на Дону, передали листы казакам, и поскакал к Разину на Царицын донской казак Фрол Минаев.
Читал Степан запорожские письма, усмехался. То ли не ведала ничего, что делалось на Дону, запорожская старшина, то ли писала ему от невеликого ума… Ну где же это было видано, чтобы идти ему искать запорожцев но урочищам? Это значило уйти из Царицына, бросить так славно начавшийся поход. Нет, не хотели понять его Дорошенко с Серком, боялись двинуться с места, боялись воевод, боялись его, Разина. В другой бы раз взорвался Степан, выругал бы гонца, растоптал грамоты, но теперь иное было время, шли за ним семь тысяч человек, смотрели на него, как на отца родного, поднял он их на великие дела, взял государев город, перекрыл Волгу. В таком деле без крепких помощников не обойтись. И снова слал Разин гонцов в Запороги, умерял свой гнев, просил запорожских черкас ударить по русским украйным городам, а он, Степан, пойдет бить бояр своим чередом, и, даст бог, встретятся донцы с запорожцами,
На исходе второй недели дозорные донесли Разину о том, что сверху идет большой караван с ратными людьми. То шли посланные в Царицын на помощь Тимофею Тургеневу тысяча стрельцов с головой Иваном Лопатиным и полуголовой Федором Якшиным. Шли стрельцы вслепую, не ведая, что взят уже Царицын казаками, не высылая вперед дозоры. Не знали они, что идут вслед на ними и впереди них разинские лазутчики, следят за каждым их шагом. И когда подходил Лопатин к Царицыну, то Разин уже знал о нем все — сколько стрельцов сидит в стругах и горазды они воевать или нет, сколько пушек у Лопатина, сколько пищалей.
Задолго до подхода каравана снялся Разин из-под Царицына, переволокся на луговую сторону, на острова, и по берегу пустил конницу, и всего вышло с ним в поход против Лопатина пять тысяч человек.
Около Денежного острова, в семи верстах от Царицына, Разин встретил стрельцов. Его струги внезапно выскочили из-за косы, ударили по каравану. Растерялись стрельцы, не успели даже пищалей зарядить, погребли к берегу, а там уже ждали их казацкие конные отряды. Бросились казаки с двух сторон на Лопатина — с суши и поды — и начали избивать стрельцов. Те побежали к Царицыну, хотели скрыться за его стенами, отсидеться гам от казаков; бежали и чаяли от города выручку. Но едва подошел Лопатин к Царицыну, как ударили городские пушки по стрелецкому каравану, полетели щепы от стругов, запрыгали пушечные ядра по берегу. А сзади подходил Разин. Часть стрельцов выбросилась в воду, другие выгребли к берегу и сдались там казацкой коннице, остальные рассыпались вниз по реке и на острова.
