Елена Арсеньева - Юсуповы, или Роковая дама империи
Долго искали. Один чех нас обманул, деньги мы на этом потеряли, но потом на улице Дюфо, 19, нашли подходящее помещение: весь первый этаж дома, есть где устроить и примерочные кабины, и пошивочные цеха. Оформлением, конечно, занимался Феликс, все получилось красиво и весело.
Много мы потеряли из-за любимого слуги Феликса, Буля. Это было существо, которое я всерьез не воспринимала. Страшный чудак, не сказать – дурак. Помесь человека и домашней собачки. Что-то вроде очеловечившегося Панча. Этот Буль сидел у нас на телефоне и записывал клиентов, вечно все путая. А в день торжественного открытия нашего модного дома вообще такой позорный казус произошел! Мы ждали уйму народу: отправили сотни приглашений, сами конверты надписывали ночами, стульев золоченых взяли напрокат – не счесть, букеты кругом, красиво и изысканно…
Ни одного человека! Никого! Никто не пришел!
Потом оказалось, что чертов Буль, которому поручили разослать приглашения, просто забыл опустить их в почтовый ящик.
Наше дело грозило рухнуть, не начавшись. К счастью, Феликс согласился с моим твердым мнением, что Буля от дел надо отстранить. Стал искать организатора производства. Вскоре у нас появился Жорж Кюэвас (он женится спустя некоторое время на внучке Рокфеллера, с которой познакомится, к слову сказать, на одном из наших показов). Жорж знал уйму народа, был со всеми на дружеской ноге, он приводил к нам клиенток толпами! Наш дом расширялся. Управление делами осуществляла одна француженка, мадам Бартон, которая и бухгалтерию вела, и порядок во всем наводила.
О некоторых клиентках, которых мы обшивали, теперь без слез не вспомнишь! Иные даже не делали вида, будто пришли заказывать туалеты. Их вело любопытство. Кому-то хотелось попробовать чаю из настоящего русского самовара, который раздували с помощью сапога. Но большинство летели, как мухи на мед, на титул убийцы Распутина, желали повидать русского князя, у которого, по слухам, глаза фосфоресцировали, как у хищника!
И вот среди них появилась мадам Хуби. Назвать ее толстухой – это значит ничего не сказать. Она имела просто устрашающие габариты, просто нереальные! Когда она появилась в «Ирфе» первый раз, это было что-то сенсационное. У нас проходил показ моделей, народу собралось огромное количество. И вот в зал вдвигается гора жира, задрапированная дорогими тканями. Она именно вдвигалась – не входила, потому что передвигаться толстуха без посторонней помощи не могла: ее вели шофер, лакей и, кажется, компаньонка, какой-то безликий заморыш, как выяснилось позже – австрийская баронесса, которую мадам Хуби называла «моя дура».
Огромная дама плюхнулась на затрещавшее канапе, которое мигом перекосилось, и пробасила:
– Князя сюда! И водки подать.
Наша домоправительница побежала к нам с Феликсом, задыхаясь от негодования:
– Да как же так?! Какой скандал! Она что, в кабак явилась?!
– Подумаешь, – ухмыльнулся Феликс, который мигом почуял в незнакомке некую чудинку – из тех, которые он так любил. – Какой тут скандал? Обычное дело. Мы одеваем тех, кто хочет одеться, так почему не можем напоить того, кто хочет пить? Буль, давайте-ка в мой кабинет за водочкой, она в секретере за альбомами, да побыстрей, да не разбейте бутылку, это «Смирновская», из Америки вывез!
Он с трудом сдерживал смех. Наконец Буль вернулся с бутылкой. Прихватив ее и стопку, Феликс вышел в зал.
– Так и перетак! – уставившись на него, пылко выразилась гостья. – Вы князь, тот самый? И не скажешь, что убийца! Ну, очень рада, что вы смылись от этих большевистских сволочей. Жалко было бы, если бы такого красавчика к стенке прислонили.
Выражалась толстуха весьма живописно, а глазами на Феликса сверкала так, словно была восемнадцатилетней красоткой. Впрочем, зеленые глаза ее и в самом деле были очень хороши! Они были жирно обведены тушью – я видела таких женщин в Египте. Играя взглядом, она опрокинула стопку водки, даже не поморщившись. Оглядела наших манекенов, сделала кому-то знак подойти, пощупала ткань, подозвала другую девушку, третью… Наверное, они с трудом сдерживали смех, но держались холодно, сдержанно и высокомерно, как и полагается девушкам из благородных семейств.
Впрочем, толстуха этого и не заметила. Махнула Феликсу:
– Пятнадцать платьев мне – и кокошник, золотом шитый. Чтобы совсем а-ля рюсс. Да. Еще десяток заказываю для этой вот дуры, – ткнула она пальцем в ту сторону, где топталась малорослая баронесса.
– О, само собой, мадам, – сказал Феликс с видом профессионального кутюрье. – Все, что вам будет угодно! Но кокошники бывают разных видов…
– Золотом шитый! – сказала мадам Хуби. – Золотом, жемчугом, камнями, да побольше всего, вот и весь вид. Про платья не забудь. Пятнадцать мне и десять дуре. Эх, как же хорошо, красавчик, что ты от красных улизнул!
Она сделала знак слугам. Те вынули ее из канапе, которое она уже успела изрядно продавить, и заботливо повлекли к дверям. Баронесса влачилась следом.
Через несколько дней наша мастерица Нона Калашникова – она имела поразительный талант к вышиванию золотом! – отвезла мадам Хуби совершенно необыкновенный кокошник, украшенный драгоценными камнями и жемчугом. С ней отправилась закройщица, чтобы снять мерки для платьев с мадам Хуби и ее протеже.
Не могу описать, как они хохотали, когда вернулись и принялись рассказывать историю своего визита. Оказывается, экстравагантная толстуха приняла их в гостиной… лежа в огромной ванне, подогреваемой электричеством, что по тем временам было просто чудо техники! Затурканная баронесса читала ей газету. Рядом стояли несколько горничных – у каждой на подносе была бутылка с шампанским. Мадам Хуби опустошала бутылку за бутылкой – ее мучила жажда.
Наших мастериц тоже напоили шампанским. Потом хозяйке показали кокошник, от которого она пришла в такой восторг, что немедля пожелала его надеть. Потом так и вышла из ванны – голышом и с кокошником на голове.
С тех пор она почти не снимала кокошник, даже на улицу в нем ходила.
Они с Феликсом ужасно очаровались друг другом. Ну, мадам Хуби в него влюбилась – это понятно. А он был в восторге от ее пронзительной, вопиющей, сверкающей экстравагантности. И в ее присутствии давал себе волю! Как-то он обмолвился, что однажды танцевал для нее лезгинку с кухонными ножами. По словам Феликса, эта чудачка пробуждала и в нем тягу к чудачествам.
Не в нем одном. Оказывается, ее подопечная баронесса вылавливала из аквариума золотых рыбок и глотала их… живьем. Узнав об этом, мадам Хуби ее выгнала. Но так ли виновата была маленькая баронесса?..
Да, все это вспоминать ужасно смешно, но неприятной тенью встает другое мое воспоминание…
