М. Томас - Исповедь социопата. Жить, не глядя в глаза
На следующий день я демонстрировала ей презрение. Когда она задавала мне вопросы, я отделывалась ничего не значившей репликой, а затем возвращала вопрос, даже по пустякам, например: «Что вы заказали на обед?» – «То же, что и всегда, а что вы заказали?» «Над чем вы сейчас работаете?» – «Так, то над одним, то над другим, а вы?» Чем немногословнее был ответ, тем больше он сбивал с толку. Дама, отчаявшись и чувствуя, что лишается преимущества, быстро перешла от «дружелюбных» косвенных вопросов к прямому допросу: «Как продвинулись дела? Руководство одобрило результат?» Спрашивается, зачем тебе знать…
Относительно такого напора один комментатор так написал в моем блоге:
Некоторые думают, что самые задиристые забияки в мире – социопаты. Но любой умный социопат должен понимать: проявлять насилие и сыпать угрозами легко, и, если полагаться только на них, все это может рикошетом ударить по нему. Социопаты чаще склонны ублажать толпу, а не подавлять. Задиры наживают себе врагов, придя к власти, социопаты завоевывают друзей.
Возможно, что такая тактика и обусловлена эгоистичными устремлениями социопатов, их желанием избежать эмоциональных драм и неприятностей, но организациям и предприятиям она приносит благо.
Помимо преподавания мне доставляет большое удовольствие посещать научные конференции. Все важные профессиональные новшества рождаются там, и поэтому я очень тщательно обдумываю, как подать себя. Во-первых, я серьезно отношусь к форме одежды. Я всегда надеваю то, что привлечет внимание, например джинсы и ковбойские сапоги, хотя все остальные предпочитают одеваться по-деловому. Ковбойские сапоги выгодно подчеркивают мою решительную походку и прямую осанку, и я сразу даю понять, что обо мне не стоит судить по общепринятым меркам. Это очень важно, ведь люди первым делом смотрят на бейджик с названием учебного заведения, где я преподаю, а это отнюдь не самый престижный университет, поэтому никто при первом знакомстве не предполагает, насколько я умна, хотя я действительно умна. Кроме того, я обнаружила, что в этой по преимуществу мужской профессии бывает очень полезно напомнить, что женщин часто и незаслуженно считают пассивными. Я не борюсь с предубеждениями, я с ними играю. Люди любят, когда с ними играют, а мне нравится, играя, заставлять их становиться на мою точку зрения.
Я понимаю, что остальные участники конференции меня недооценивают, но не бросаюсь их разубеждать. Трюк в том, чтобы упомянуть в разговоре какой-то неоспоримый факт: «Но вы же сами видите, что с такой точки зрения Х выглядит в точности как Y? Если же мы посмотрим на этот феномен вот с такой точки зрения, то он будет больше похож на Z, разве нет?» Пусть теперь сами смотрят и делают выводы. Думаю, таков наилучший способ убеждать оппонентов в своей правоте. Я научилась этому трюку, работая с присяжными. Я ненавязчиво внедряю нужную идею в чужие головы. Здесь надо соблюдать сугубую осторожность, чтобы люди не восприняли ее как чужую до того, как она внедрится в их сознание, и не отвергли с порога.
Но мне все же хочется, чтобы внушение выглядело как маленькое чудо, будто ответ на трудную загадку. Конечно, загадки кажутся трудными только благодаря способу, каким их представляют – утаивая важную часть информации. Ни одна загадка не является неразрешимой, и поэтому люди с таким удовольствием берутся их разгадывать. Присутствуя на конференциях, я тоже стремлюсь вовлечь присутствующих в этот процесс и специально прошу собеседников поднимать руки, если угадали результат. Раскрывая суть загадки в конце разговора, вы кажетесь гением, хотя в действительности просто сумели должным образом представить интересующий вас предмет.
Вот одна из моих излюбленных загадок, которую я часто использую в обсуждении тех или иных законов. Я прошу собеседников угадать, почему в аэропорту Солт-Лейк-Сити места для курения оборудованы лучше, чем в любом другом аэропорту США. Большинство населения штата Юта – мормоны. Мормоны не курят, ибо считают человеческое тело храмом, а курение оскверняет храм. Я прошу угадать, почему в штате, где подавляющее большинство населения не курит, аэропорт оборудован самыми лучшими курительными комнатами. Большинство собеседников думает, что ответ существует наверняка, а поскольку все они умные люди, то начинают с азартом предлагать решения. Однако до сих пор еще никто не дал правильного ответа, за исключением меня, ибо я задала себе этот вопрос, гуляя по зданию аэропорта в ожидании отложенного из-за погодных условий рейса. Только я способна на волшебство отгадки.
Самое интересное в этой загадке то, что она имеет очень простое решение: в аэропорту Солт-Лейк-Сити было запрещено курить с момента открытия в 1960-е гг. В аэропортах Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и других крупных городов есть помещения для курения, но все они оборудованы с запозданием и задним числом, потому что раньше там разрешалось курить везде. В 60-е годы, когда главные терминалы остальных аэропортов едва угадывались за сизой пеленой сигаретного дыма, аэропорт в Солт-Лейк-Сити был построен для некурящих. Чтобы привлечь курящих пассажиров, привыкших к невозбранному курению, строители предусмотрели в здании легкодоступные курительные комнаты, разбросанные повсеместно. Таким образом, удобства для курящих были обеспечены благодаря заботе о некурящих. Людям нравятся такие повороты сюжета. Кажется, есть даже притча о трудности предсказания побочных, неожиданных последствий какого-то действия, а также поучительные сказки, как господствующее большинство может в мгновение ока превратиться в угнетаемое меньшинство (может, выделение особых квот для социопатов не такая уж смехотворная идея?). Эта загадка нравится мне двусмысленностью морали и тем, что она обнажает упрощенную с виду сложность мира.
Юриспруденция для меня – не мошенничество, а серьезная работа, не менее серьезная, чем ответ на только что предложенную загадку о Солт-Лейк-Сити. Склонность к манипуляциям проявляется только в том, как я работаю. Я веду людей по определенной дороге, неизбежно приводящей к выводам – моим. Те, кого я веду, не знают ни направления, ни конечного пункта, и путь захватывает их все сильнее. Он похож на интеллектуальное волшебство. Но на самом деле все упирается в риторику.
Мои оригинальные идеи представляют суммарную мою ценность как преподавателя права. Я люблю говорить возмутительные вещи, чтобы заставить людей бросить мне вызов. Люблю противоречить. Чем больше я буду противоречить, тем лучше запомнят разговор со мной. Я умею найти ответ на любой вопрос. Недооценивать меня как противника – значит обречь соперника на уязвимость. Все привыкли прятаться за дипломы и сертификаты, а моя позиция – я не та, за кого вы меня принимаете. Я хочу заставить их трижды подумать, прежде чем бросать мне вызов. Я хочу, чтобы они боялись моего блефа. Право зиждется на видимостях, непреложные истины встречаются редко, и уж если я овладела такой истиной, я не выпущу ее из рук и использую в полной мере.
