Лиля Брик - Пристрастные рассказы
4.1.1930. Выпили бутылку Roederer'a и съели банку ананаса — Володя получил в подарок к 20-тилетию…
Володю по телефону изнасиловал какой-то завклубом. Заставил читать еще не разрешенную «Баню» от несуществующего «Даешь». «Даешь» закрыли.
5.1.1930. Не достали сливок, сметаны, муки. Тем не менее торжественно обедали — Луэлла с Алей, Дима с Верой,[92] Рита,[93] Ося и я. В Загсе билетики с номером очереди и амур с обломанными крылышками, но с колчаном.[94]
Вечером на «Рогоносце».[95]
Володя говорит что Керженцев трогательно внимателен и мил.
С Луэллой Краснощековой. Фото А. Родченко. 1924
6.1.1930. Асеев лежит — легкие. Играла с ним и Левой в рамс. Зашел Володя. Вместе ушли домой.
7.1.1930. Долго разговаривала с Володей.
8.1.1930. Володя выступал на вечере сатиры. Докладывал Блюм. Говорил, что в нашей действительности сатира не нужна, а что проще заявлять куда следует. Володя приводил в пример «Прозаседавшиеся» и говорил, что нужны новые кадры сатириков — из рабочих. Уехал выступать в Колпино и Ленинград.
9.1.1930. Сноб[96] показывал письмо про Татьяну: «Т. вышла замуж за виконта с какой-то виллой на каком-то озере. Распинается, что ее брат расстрелян большевиками — очевидно, хвастается перед знатной родней, — больше нечем. Явилась ко мне и хвасталась, что муж ее коммерческий атташе при франц. посольстве в Польше. Я сказал, что должность самая низкая — просто мелкий шпик. Она ушла и в справедливом негодовании забыла отдать мне 300 франков долгу. Что ж, придется утешиться тем, что в числе моих кредиторов виконт такой-то…»
11.1.1930. Володя вернулся из Ленинграда. У него сперли кастет — повидимому в Колпине. Обедал Маршак.
Может быть что-нибудь и выйдет с «Кармен».[97] Предложу — сценарий и труд наши. Действ. лица: Володя, Коля, Ося, Кирсановы, я и т. д. Ателье, пленка, оператор — казенные. Если картина удастся — нам заплатят.
12.1.1930. В Комс. правде пролепетали где-то на задворках что ошиблись мол, и что Брики ездили (?!) «на свой счет, а не на казенные».[98]
13.1.1930. Позондировала почву по телефону — ни черта, конечно, не выйдет: «ателье перегружено и ни о какой внеплановой работе не может быть и речи». Помимо всего — очень хотелось, чтобы все они — Володя, Ося и т. д. были засняты (для потомства!..) Говорят в Баку и Тифлисе есть свободные ателье!! Володя прислал цветы.
Ося ушел на кружок. Как и каждый вечер, играл в карты. Коля Асеев первую половину вечера играл злобно на свои деньги, вторую половину широко и весело проигрывал Семины. После болезни он стал несноснее, чем когда-либо.
14.1.1930. Чернышевский писал Некрасову, что если у него и бывают плохие стихи, то это он просто «не в голосе» — не может голос всегда звучать одинаково.
Завтра премьера «Клопа» во Франкфурте.
15.1.1930. Сегодня первый вечер рефовского пленума — блестящий Осин доклад. Две стенографистки.
Дома читала вслух Осе и Володе пьесу Вишневского — прочли не отрываясь, это великолепно.
По моему Кирсанов никогда не будет настоящим, несмотря на талант, блеск и даже ум: на Рефе пробыл пол часа, в карты — плутует, Клаве врет, вообще — ерунда. А мне надоело быть классной дамой.
16.1.1930. 2-й день пленума. Утром доклады Родченко и Степановой, вечером — Жемчужного и Володи. Родченко можно было слушать — для мальчиков даже ново, интересно. Остальное — чушь.
Дома я сказала о том, что Ося разговаривает так же блестяще как Володя пишет стихи. Володина обида выразилась в том, что он стал говорить: надоело разговаривать, надо делать вещи. А потом сказал, что надо вступить в партию.
17.1.1930. Сегодня Осе 42 года. Нигде не могла достать ему «Герцеговину». Володя подарил ночные туфли.
Утром доклад Симонова о массовой работе — я удивилась до чего толково и оформлено хорошо.
Вечером все пошли к нам. Володя явился, когда все разошлись (карты, женщины, вино…)
Коля тоже провел время дома с Джоном Левиным. Надо менять круг знакомых — эта лошадь кончилась.
Володя написал эпиграммы на Безыменского, Сельвинского, Адуева, Уткина — довели.
В Ленинградском драматическом театре запретили «Командарма» — пьеса-то черносотенная!
19.1 1930. Володя у Асеева играет в карты. Говорят, Асеев очень болен и здесь вылечить его невозможно.
20.1.1930. В Межрабпоме фантастически хамят — решают Осину «судьбу» за его спиной!
Володя написал: «Подмяв моих комедий глыбы сидит главрепертком Гондурин. А вы ноктюрн сыграть смогли бы на этой Горьковской бандуре?»
21.1.1930. Прибежал Кассиль — он слушал по радиоле, как Володя читал «Ленина» в Большом театре. Говорит, что читал сногсшибательно и аплодировали минут пять. Через пол часа звонили, что в правительственной ложе потрясающее впечатление.
Утром приходили заказывать Володе пантомиму для цирка. Тема — 1905 год.
22.1.1930. Долго разговаривала с Володей о «Ленине», о Володиных сидках, о политическом чутье. Говорит, что я ему очень нравлюсь.
Регина [99]говорит, что Надежде Сергеевне[100] и Сталину страшно понравился Володя. Что он замечательно держался и совершенно не смотрел и не раскланивался в их ложу (со слов Н. Серг.).
До чего Володю раздражают родственники — его форменно трясет, когда Люда бывает у нас раз в три месяца. Я даже зашла к нему в комнату и сказала: надо хоть пол часа поговорить с Людой или хотя бы открыть дверь — она не войдет. А он: Я не ма-гу а-на ме-ня раз-дра-жа-ет!!!! и весь искривился при этом. Мне ужасно было неприятно.
24.1.1930. Вечером на «Опере нищих».[101] Лева сказал, что это опера нищих для бедных.
На улицах рабочие дружины учат пешеходов ходить. У них красная повязка на рукаве и стоят они вдоль тротуаров.
Смотрела модели фанерной очень дешевой мебели и фотографии со складных домиков, части для которых скоро будут делаться на нашем заводе.
26.1.1930. Заехала на минутку к Кирсановым — хорошая комната. Сема настукал на машинке человечка — очень талантливо!
Володя прочел первое вступление в поэму «Во весь голос» — нравится!!! Нравится!!! Он приехал сегодня из Питера: 30-го там премьера «Бани». Надо шить мундир — деньги есть, но неизвестно у кого, из чего и как его шить.
27.1.1930. Володя был сегодня у Кагановича по поводу нашей поездки. Завтра вероятно решится.[102]
