Иерухам Кохен - Всегда в строю (Записки израильского офицера)
Вернувшись в Тель-Авив, я рассказал о происшедшем в деревне Абасан и предложил начать переговоры об обмене территориями, чтобы вместо половины деревни получить район дюн. Мое предложение было одобрено.
Через неделю полковник Риад возвратился из Каира. Я дал ему возможность начать разговор. На его вопрос о проблеме Абасана я ответил, что пока мне не известно, какой вывод сделает мое правительство, но мне пришло в голову если это устроит обе стороны — возможное решение проблемы. Я добавил, что не хотел бы говорить об этом с вышестоящими инстанциями, пока не услышу его мнения. Риаду не терпелось узнать, что я имел в виду. Я спросил, слышал ли он о нашем соглашении с Иорданией об обмене территориями, которое было достигнуто неделю назад. Заметив положительную реакцию Риала, я сказал, что, по-моему, и у нас есть возможность прийти к такому соглашению и что Израиль заинтересован в районе дюн к северу от Газы. Этот район, указал я, фактически не контролируется Египтом, а служит контрабандистам перевалочным пунктом на пути в Хеврон. Я сказал, что мы хотели бы превратить этот участок, не представляющий ценности с точки зрения сельского хозяйства, в своего рода буферную зону между деревней Бет-Ханун, населенной беженцами, и киббуцом Яд-Мордехай. Это предотвратит недоразумения и пограничные конфликты.
По лицу Риада я понял, что идея понравилась ему. Уточнив некоторые детали, он обещал мне довести до сведения своего начальства это предложение. Он советовал мне не ждать его ответа и поднять этот вопрос в Израиле. Когда мы снова встретились через неделю, каждый из нас принес с собой положительный ответ.
Этому соглашению должны были предшествовать уточнения, измерения, проверки. Наконец, карты были вычерчены, но тут начались всяческие проволочки с египетской стороны. Риад объяснил, что военное министерство и министерство иностранных дел поддерживает соглашение, но по закону оно должно быть утверждено парламентом. Тут-то оба министерства опасаются, что на этом выиграет оппозиция. Египтяне решили не рисковать. Тогда мы предложили заключить локальное соглашение в рамках Родосских соглашений. Риад выразил уверенность в том, что его правительство поддержит это. Как только из Каира пришел положительный ответ, соглашение, удовлетворявшее обе стороны, было подписано.
В ходе переговоров я, как обычно, воспользовался случаем, чтобы обратить внимание Риада и Гохара на странное поведение наблюдателей ООН на переговорах. Не раз мы замечали, что дружественная атмосфера вызывала у них недовольство. Особенно это проявлялось в поведении нового председателя комиссии, офицера военно-морского флота Франции. Он утверждал, что соглашение об обмене территориями не включено в Родосское соглашение и поэтому оно не подлежит осуществлению. На это я резко ответил, что назначение ООН добиваться взаимопонимания между народами, а наблюдатели ООН возражают против договора, отвечающего этой цели. Нечто похожее сказал и майор Гохар. Мы чувствовали, что наблюдателям недоставало враждебности и напряженности на заседаниях комиссии.
Когда египтяне тоже поняли, какова роль наблюдателей, мы стали, насколько это возможно, избегать их посредничества. Было принято, чтобы председатель комиссии передавал ее постоянным членам за неделю до встречи в отпечатанном виде повестку дня заседания. Мы договорились с египтянами, что за день до заседания будем встречаться без наблюдателей ООН и обсуждать необходимые вопросы в удобной и спокойной обстановке. Встречи проходили в Мигдал-Ашкелон в доме военного комиссара. Утром мы ожидали египтян на прибрежном шоссе у киббуца Яд-Мордехай. Египетская делегация пересекала вади Бергел и уже на наших машинах ехала в Мигдал-Ашкелон. После встречи мы заходили в кафе «Косит Мигдал», потом провожали египтян до разрушенного моста, а оттуда они возвращались в Газу. Много времени прошло, пока наблюдатели ООН узнали об этом маневре.
На следующий день после встречи в Мигдал-Ашкелоне разыгрывалось великое представление в Ниццане. Лица представителей ООН выражали напряженность. Председатель открывал заседание и зачитывал повестку дня. Но вместо дискуссии обе стороны безо всяких оговорок принимали повестку дня. Наблюдатели недоумевали. Заседание продолжалось не больше четверти часа. Тут для наблюдателей был новый сюрприз. Под предлогом занятости мы не ждали обеда и уезжали. Египтяне делали вид, что едут в Абу-Агилу, а на самом деле они вместе с нами отправлялись в Беер-Шеву. Там мы шли в дом солдата. Играли в настольный теннис, закусывали, а вечером провожали египетских офицеров в Газу. В пору идиллических отношений мы пригласили как-то египетскую делегацию в киббуц в Гиват-Бреннер. Египтяне с радостью откликнулись на приглашение и проявили большой интерес к киббуцу. Полковник Махмуд Риад спросил меня, почему я называю членов киббуца феллахами. Трудно ему было называть израильского фермера египетским словом феллах. Увидев промышленное предприятие киббуца, он спросил: «Неужели это все продукция сельского хозяйства?»
Благодаря успешной работе комиссии по перемирию, протекавшей в атмосфере дружбы и взаимопонимания, рухнули все преграды, разделявшие нас и египтян. Израильско-египетский патруль объезжал в течение дня линию перемирия. Израильские солдаты ехали в египетских машинах и наоборот, вместе ели, когда находились на отдыхе, и трудно было поверить, что это вчерашние враги. Не раз Риад, возвращаясь из Каира, передавал мне привет от Абдель Насера, который был тогда инструктором Каирской военной академии.
Тогда же мы узнали, что полковник Риад собирается жениться, и наша делегация преподнесла ему свадебный подарок.
Жизнь участников переговоров о перемирии протекала спокойно. Инциденты и проблемы не вносили дисгармонию в установившиеся отношения. Египетско-израильская граница соответствовала духу, царившему в комиссии по перемирию.
Глава пятнадцатая
ОТ ВЯЗАНОЙ ШАПОЧКИ К ЦИЛИНДРУ
В апреле 1953 года, закончив высшие офицерские курсы, я почувствовал, что мне больше нечего делать в армии. Я решил, что наступило время усовершенствовать практические знания, касающиеся арабских проблем, накопленные мною во время работы в Сирии и Ливане, в разведке, во время службы в армии и в ходе работы в комиссии по перемирию. Прошло семнадцать лет с тех пор, как я кончил гимназию Герцлия, и я снова подумывал возложить на себя бремя академических занятий. Внутренний порыв набирал силу, и я опять оказался на ученической скамье. Я поступил в Иерусалимский университет на факультеты востоковедения и политических наук, мой опыт в работе помогал мне заниматься.
