Владимир Фланкин - Гвардейские залпы
Глава девятая. Даешь Берлин!
Овладев Катовицами и Сосновцем, наши войска вышли к государственной границе Германии.
Столько людей мечтало дойти до нее!
Мечтали и мы, сидя на крышах курсантских казарм, когда фашистские бомбы сыпались на Москву. Мечтали в сырых землянках под Демьянском, на Дону и Волге.
Боевые машины с ходу преодолели мостик через узенькую речку и вот уже она, эта земля, под ногами!
Началась отчаянная пальба. С радостно сияющими лицами стреляли все. Резко затормозив машину, Царев выхватил висевший над головой карабин и выскочил из кабины... Отстрелявшись, Иван Комаров вместе с солдатами принялся задавать трепака.
- Все!.. Бобик сдох! - он устало обмахнул лицо и снова встрепенулся: - Иди сюда. Давай я тебя обниму.
- Пошел ты!.. - я с готовностью пододвинулся к другу.
Потом с крыши дома я долго рассматривал лежавшую впереди местность. Далеко впереди синел туман. Там был Одер.
Теперь уже Германия была впереди и справа, и слева, и наконец-то сзади!
Все переменилось! Если в первые годы войны захватчики, наступая, старательно заботились о своем здоровье, вовремя ели, пили, спали, развлекались, фотографировались, собирали сувениры, а мы отбивались в непосильных боях, то теперь все стало наоборот.
Загнанные, измотанные враги днем и ночью метались в поисках спасения. Наша же пехота, хорошо соснув, ночью и продвинувшись до полудня на значительное расстояние, устроила себе обеденный перерыв.
- Эй, слезай! - Васильев подошел незаметно и смотрел на меня снизу.
Я спрыгнул с крыши. Нога становилась все крепче, и я стал про нее забывать.
- Приказ прорабатывал? "Огнем и колесами прокладывать путь пехоте!"
Я выжидательно смотрел на командира дивизиона.
- Вот в этой деревеньке, Кирхенау, что ли, Богаченко доносит: тьма фашистов переправляется. - Васильев помолчал. Ему явно не хотелось расставаться с батареей. - Бери несколько автомашин со снарядами и действуй! А мы с Комаровым к другой переправе пойдем.
По мягкой снежной лесной дороге, включив у машин все три ведущих моста, батарея пробивалась к Одеру. Сзади с тяжелым ревом шли грузовики со снарядами. На опушке леса я остановил батарею и, взяв с собой Гребенникова, пошел с ним вперед по заснеженному полю к Одеру.
Утренние изморозь и туман сошли. Пройдя с полкилометра, мы увидели перед собой отчетливо выделяющуюся среди снежной равнины черную, еще незамерзшую извилистую ленту Одера, и эту деревеньку Кирхенау, и деревянный мост через реку, и великое множество скопившейся перед переправой вражеской техники. Мост был слишком узок для такого скопления войск.
Я осмотрелся по сторонам.
Мы находились на невысоком длинном гребне. Отсюда начинался уклон к реке и к деревне Кирхенау, до которой по карте было 2200 метров. Решение напрашивалось само собой: вывести батарею прямо на гребень и с него стрелять. И ничего, что позиция будет открытой. Враги растеряны, озабочены только одним - как бы поскорее переправиться на ту сторону, не попасть в плен. И когда на них обрушится залп, то тем, кто останется в живых, будет не до нас. Расчет был рискованный, но обещал большой эффект. Установки сразу же после залпа отойдут к лесу перезаряжаться. Увидев, что на гребне уже никого нет, противник вновь начнет переправу, а мы снова ударим, И так четыре раза. Это будет неплохим возмездием за Коротояк, где ушли на дно четыре боевые машины.
- Коротояк помнишь?
Гребенников, жадно смотревший на цель, только кивнул. Еще бы ему не помнить!
- Теперь мы им вспомним! Веди сюда батарею!
- Так прямо встанем?
- Да!..
Переваливаясь по снегу, Гребенников побежал. Хорошо иметь дело с опытными командирами орудий. Они, выбежав вперед, вытянутыми руками показали своим водителям направление стрельбы, и установки, выдвигавшиеся на огневую колонной, на ходу перестроились в линию, вздымая направляющие...
- Наводить в мост через Одер!.. Прицел! Побежали в стороны расчеты.
- Батарея, огонь!..
Снаряды понеслись в самую гущу переправлявшихся войск. Один столб разрыва... другой, третий... Дым! Огонь!
Горела деревня, черные столбы вздымались к небесам над танками, самоходками. Падали и бежали гитлеровские солдаты. Я стоял впереди батареи, наблюдая за разрывами залпа. Раздавшееся сзади "Ура!" заставило меня резко обернуться. Боевые машины, которые должны были уже быть возле леса на перезарядке, стояли по-прежнему на огневой позиции. Расчеты, взобравшись на фермы и направляющие, с восторгом смотрели на разгром, произведенный их "катюшами".
Но стоять установкам так, в открытую, было слишком опасно. Среди отступающих могли найтись танкисты и самоходчики, не потерявшие присутствие духа. За какие-то секунды они расстреляют батарею прямой наводкой.
- Назад! - я бросился к орудиям.
Развернувшись вправо и влево, боевые машины понеслись к лесу.
Снова команда: "Огонь!" - и снова водители машин не торопятся, а солдаты, повиснув на установках, не отрывают глаз от переправы.
Последние два залпа, чтобы добить остатки гитлеровцев.
Догоняя ушедшие грузовики, боевые машины пошли обратно.
У выезда из леса, на шоссе, к батарее подбежал начхим полка Сауков.
- Быстрее! Место сосредоточения всех батарей вот здесь, на берегу Одера! он указал точку на карте.
Я всмотрелся. Почти рядом с Кирхенау. Всего километра два севернее.
Батарея двинулась в сторону все разраставшейся канонады, к небу поднималось багровое зарево. Боевые машины обходили войска, двигавшиеся к Одеру. То тут, то там по обеим сторонам дороги развертывались артиллерийские батареи. Едва встав на позиции, они уже начинали слать на запад снаряд за снарядом.
За редким, невысоким лесом начался открытый берег. И почти у самой его кромки расположились три наших батареи. Позади, метрах в ста, стояла машина командира полка, возле которой суетились связисты, прокладывая кабель. В руках у Кузьменко была ракетница, которую я сначала принял за пистолет. Рядом с ним на снегу лежало еще несколько ракетниц.
Навстречу батарее торопился Бурундуков.
- Давай туда! - он показал в сторону стоявших батарей. - Весь полк строится в один ряд...
- Как обстановка, товарищ гвардии капитан?
- Где-то неподалеку несколько батальонов форсировали Одер. Продвинулись километра на два. Фашисты контратакуют! Слышишь?
За рекой шел ожесточенный бой. Доносился яростный стрекот очередей. Частые глухие разрывы мин и снарядов.
- Давай быстрее ставь батарею! - Бурундуков опасливо покосился в сторону Кузьменко.
Царев уже стронул машину с места, но Бурундуков сделал знак задержаться.
- Данные я за вас подготовил, - сказал он, явно недовольный, что ему пришлось заниматься работой за командиров батарей. - Огонь открывать по ракетам, которые будет выпускать командир полка. Наша - зеленая. Запомни!..
