Пьер Клостерман - Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика
15.15. Мы были в поле зрения Хойи, базы ночных истребителей. На повороте 360° я решил взглянуть вокруг и перегруппировать свои «темпесты», которые были рассеяны в небе на расстоянии 3 миль.
— Давай, Талбот, кончай волынить, присоединяйся!
Во время поворота я автоматически пересчитал свои самолеты. Дьявол! Там был восьмой? Я покачал своим «темпестом», чтобы посмотреть слепое пятно, образованное хвостом моего самолета.
— Талбот, бросай левый борт!
У меня было время лишь на то, чтобы крикнуть это в микрофон. В 3000 футов надо мной показались «109-е» с Вунсдорфа, безукоризненно построенные, от 40 до 50 «мессершмитов».
— Поднимайся и уходи в сторону. Не дай скорости упасть.
Они увидели нас. Мгновение колебания — и они тут же оказались над нами, покачивая своими крыльями. Они разделились на две группы, одна повернула налево, другая — направо.
— Алло, Рейлроуд, лучше помоги нам. Было бы безопасней получить помощь от 486-й!
Все выглядело так, как если бы меня собирались схватить, зажать между двумя группами немцев. Лучше попытаться вернуться в Ганновер и не рисковать.
Чего ждали немцы? Они, казалось, беспокоились, заподозрив что-то. Теперь там были Блю-4 и Блю-3, летевшие в полмиле позади меня.
— Блю-3 и -4, ради бога, присоединяйтесь!
Мне бы лучше попытаться и установить контакт, не вступая в бой, пока не появится Макки. Я слышал, Кенвей связался с ним по радару.
— Блю-3 и -4, присоединяйтесь!
Эти два идиота собирались все испортить! Там около 15 «109-х» вышли из общего формирования из левой группы и пикировали на них. Блю-3, должно быть, свихнулся, он, казалось, просто не видел, что те идут.
— Талбот Блю-3, отрывайся!
О черт! Мне придется атаковать.
— Талбот, разбивай левый борт. Атакуй!
Я сократил свой поворот с открытым дросселем и помчался помогать двум тюфякам. Первый «109-й» открыл огонь по проходившему мимо Блю-3. С одним крылом, оторванным 30-миллиметровым снарядом, «темпест» вошел в штопор.
Я повернул и пошел на «мессершмита», который также повернул и пошел на меня. Он скользил на крыле, и я увидел, что его огромный кок воздушного винта образовал спираль ударных подразделений немецких ВВС. Я вел огонь из моих четырех орудий одновременно — один снаряд у его левого крыла… еще два на обтекателе… взрыв… «109-й» прошел подо мной в 60 футах, оставив хвост густого черного дыма, и исчез. С пальцем на кнопке пуска я прошел прямо сквозь густой рой пикировавших «109-х». Боясь столкнуться, я не предпринимал никакого маневра.
Я все призывал моих летчиков держать скорость выше 300 миль в час, так как «109-е» поворачивали лучше нас на низкой скорости, и нам приходилось следить за 30-миллиметровыми орудиями у них на винте — это не дало бы второго шанса. Самая лучшая техника — выполнить спиральное пикирование, набрать скорость 450 миль в час, выполнить прямое вертикальное пикирование, а затем повторить все снова. С другой стороны, «109-е», зная, что мы пикируем быстрее их, попытаются загнать нас на высоту 16 000 футов, где наши «темпесты» становятся неповоротливыми, а двигатели инерционными.
Я сделал неверный шаг и позволил четырем агрессивным «109-м» загнать себя в угол, откуда они не позволили бы мне уйти. Я обогнал их внизу, но когда выпрямился, они нагнали меня и один за другим открыли огонь. Эта канитель с набиранием и снижением высоты могла плохо кончиться.
Это было самым неприятным. Справа от обтекателя видишь их винты, белые следы у концов их крыльев, большой воздухозаборник к компрессорам наддува — затем вдруг вспыхивает стаккато стреляющих 20-миллиметровых орудий, в центре более спокойных, производящих огонь налетом по три 30-миллиметровых снаряда, которые направляются к вам самым сверхъестественным способом. Мой двигатель, как обычно, перегревается.
Сержант Кэмпбелл шел как привязанный к хвосту моего самолета и точно повторял все мои отчаянные маневры. Его жизнь зависела от этого. Тем не менее его задели, и на повороте я заметил, что у него по фюзеляжу текло масло. По радио я крикнул ему продолжать поворот нормально, пока я зайду за него, чтобы прикрыть.
С усилием потянув ручку управления на себя, я выполнил бочку с рывком, и он пошел вперед. Благодая этому я оказался бок о бок со «109-м», немного ниже его, на расстоянии менее 10 ярдов. Солнце, отражаемое капотом, мешало видеть лицо летчика. Это была одна из самых последних машин — «Мессершмит-109К» с новым деревянным рулем направления. Он открыл огонь и попытался выполнить бочку через меня. Прошел над моей кабиной медленно на спине, и, глядя вверх, я мог видеть его черные, с желтым контуром кресты. Пытаясь проскользнуть к нему в тыл, я вдруг дросселировал назад, но он был хитрым малым, и до того, как я успел шевельнуться, он резко повернул и улетел, стреляя из своего 30-миллиметрового орудия.
Один из его снарядов рикошетировал в мой обтекатель, взорвался и изрешетил крыло шрапнелью. В тот самый момент произошли два взрыва на крыле его «109-го», и он, в свою очередь удивленный, убежал и пошел в штопор. Это Кэмпбелл подстрелил его и спас меня. Как раз вовремя!
Десяток «109-х» вышли из потасовки и кружили над нами в облаках, ожидая легкой добычи.
«Темпест» загорелся, и летчик Александр оказался в беде. Другой вышел из воздушного боя и начал бесцельно поворачивать на 180° — это был тот адский Блю-4, как обычно, вечно сонный. Следуя за Кэмпбеллом, чей двигатель серьезно пострадал, я двинулся к нему на полной скорости, по пути выпуская на «мессершмит» шквал огня. Лишь благодаря счастливой случайности я попал в него, и он поспешно ушел, фонтанируя гликолем через выхлопные трубы.
Мы были в полумиле от Блю-4, когда шесть «109-х» пикировали на него, по 3 с каждой стороны. Чудом он увидел их приближение, но в панике вместо подъема пикировал. Эти «109-е», набрав необходимую скорость, легко нагнали его. — Блю-4, поворачивай на правый борт! Я кричал ему, чтобы он прошел подо мной и «109-е» оказались бы в пределах досягаемости моих орудий. «Темпест», преследуемый тремя «109-ми», прошел ниже и чуть впереди меня на расстоянии 50 ярдов. Один из немцев открыл огонь. С силой дав ногой по панели руля направления, я умчался и открыл огонь под углом 45°. Сосредоточившись на своей цели, он не видел моего приближения.
Я осторожно скорректировал свою цель: в поле зрения четыре кольца — осторожный взгляд назад; Кэмпбелл честно прикрывал меня. Снаряды из моих четырех орудий рассекли воздух; вспышка под «брюхом» «мессершмита», сноп искр, толчок, и он разлетелся на кусочки, его крылья оторвались, двигатель пылал. Все, что осталось в небе, это большое облако черного дыма и в преисподней горящие фрагменты, обрамляющие медленно падающий парашют.
