Кристина Жордис - Махатма Ганди
Образовательная система — тоже важно. По мнению Ганди, ее недостатком был отрыв от реальности и повседневной жизни, что способствовало увеличению различий между элитой и всеми прочими. Так, преподавание иностранного языка воздвигло преграду между миллионами деревенских жителей и привилегированными горожанами. Ганди созвал совещание специалистов, чтобы поразмыслить над реальными потребностями населения. Из этих раздумий родилась программа, вызвавшая жаркие споры, однако заставившая пересмотреть расхожие истины.
И поскольку городская элита все-таки была нужна для преобразования села, Ганди посоветовал конгрессу проводить сессии в деревнях. На первой такой сессии, в Файзпуре, Ганди с удовлетворением убедился, что можно работать вне городского шума и суеты. Он собрал волонтеров, оторванных от своей беспокойной жизни, и разослал их по деревням, чтобы поддержать или ускорить создание местных производств (вспоминается Тагор, побуждавший «грамотных людей, поэтов, музыкантов и художников» вносить свою лепту, «иначе они тоже будут паразитировать, выкачивая из народа соки и не давая ничего взамен». «Наша цель, — писал он, — постараться направить поток счастья в заглохшее русло деревенской жизни».)
И ашрам Севаграм стал центром, где можно было увидеть гармоничное существование образцового поселка.
Истинный смысл слов «прогресс» и «цивилизация»Каковы причины чудовищного разрыва между горсткой богачей (в городах) и огромной массой голодающих (в деревнях)? Согласно Ганди, это «иностранное владычество и эксплуатация, которой оно сопровождалось, а также западная капиталистическая индустриальная цивилизация, находящая свое воплощение в машинах»[245].
Филиппики Ганди против современной цивилизации и машин цитировали очень часто. В самом деле, он безоговорочно осуждает их во множестве статей и книг, яростно обрушиваясь на них в «Хинд сварадж». Но, если приглядеться, он обращается не столько к индустриализации, сколько к духу, который ею руководит, — духу наживы и конкуренции, который поддерживает насилие в человеке и между людьми, достигающее пароксизма в войнах и колониальных завоеваниях; этот дух надо прежде всего найти в самом себе. «Последняя война показала сатанинскую природу цивилизации, главенствующей в современной Европе. Все законы общественной морали были сломлены победителями во имя добродетели. Не было такой мерзкой лжи, какую ни пустили бы в ход. За всеми этими преступлениями стоят грубо материальные причины… Европа не христианская. Она поклоняется Мамоне…» — писал Роллан в 1924 году в своей биографии Ганди.
В знаменитом письме лорду Амптхиллу (30 октября 1909 года) Ганди дает такой вежливый совет: «Мне кажется, британский народ одержим своим коммерческим эгоизмом… Индия еще больше страдает от того, что ее эксплуатируют в интересах иностранных капиталистов. По моему смиренному мнению, чтобы победить это зло, Англии следует отойти от современной цивилизации, зараженной этим эгоистическим и материалистическим духом». (В том же письме он утверждал, что отказался от методов насильственного сопротивления, поскольку они согласуются с «современной цивилизацией, а значит, с духом конкуренции и разрушения, неизбежно вытекающим из современной морали».) В конкуренции он видел форму насилия, которая настраивает людей друг против друга в ненасытном желании больше иметь или быть чем-то большим. Основать экономику на конкуренции значит утвердить или укрепить отношения силы. Ганди четко видел логику, на которой держится такая форма экономики, как и колониальные завоевания, — насилие. Он попытался пресечь ее в зародыше.
Бороться с современной цивилизацией и духом наживы — с этим единственным, навязчивым, ограниченным побудительным мотивом — значит изменить отношение к вещам. Не отказываться от прогресса, это необязательно, но осуществлять его при определенных условиях, смотреть на него под другим углом зрения, подлаживаться под человека. Не «экономического агента», главенствующего на сцене, а просто человека со всеми его разнообразными и сложными устремлениями. В самом деле, настоящая революция. Экономическая программа будет подчинена этому важнейшему соображению и сформулирована в этическом плане. Таким образом, появилась направляющая идея, единственная цель — человек, — которая определяла собой предлагаемые решения, а их задачей было способствовать ее развитию, довести человека до «умственной и нравственной зрелости». Нужно было помешать ему стать рабом или, если угодно, зависимым — от орудий, машин, окружающей среды, имущества, сменяющих друг друга желаний. В очередной раз — сохранить достоинство. Мало британских чиновников понимали такой язык. Просто, по их мнению, его следовало приберечь для других сфер — для области принципов, которыми размахивают в воздухе, как флагами, но никогда не применяют на практике.
Итак, он не отказывался от «прогресса» или «цивилизации». Просто задумывался об истинном значении этих слов. Прогресс? Ему охотно дают определения: например, «экономический», которое не всегда совпадает с «истинный». Потому что «истинный» обращается к другим ценностям. «Вступает ли экономический прогресс в противоречие с истинным прогрессом?» — такова была тема одной конференции, предложенная Ганди в 1916 году. Или, если короче, вся его позиция выразилась в таком вопросе: «Может ли материальная выгода принести выгоду моральную?»
Разумеется, не было и речи о том, чтобы отрицать необходимость материальной выгоды:
«Никто никогда не утверждал, что острая нищета может привести к чему-то другому, кроме нравственного разложения. Каждый человек имеет право на жизнь, а следовательно, должен иметь пищу, одежду и кров»[246].
И все же вопрос о нравственном прогрессе оставался на повестке дня и не был связан с материальной выгодой. Во-первых, в западных обществах, основанных на силе (Ганди еще мог противопоставить их Востоку), богатства накапливались в руках нескольких людей, тогда как большинство с трудом зарабатывало на жизнь или не зарабатывало вообще — отверженные, брошенные, сломленные системой, утратившие всякую ценность для общества, не уважающие сами себя, ведь главные критерии — деньги и успех. И как говорить о моральной выгоде в обществе такого типа? Во-вторых, такую выгоду вряд ли получат люди, пользующиеся самыми большими материальными благами: «Я наблюдал, практически неизменно, что чем больше владения богачей, тем больше бросается в глаза их моральная низость». И еще: «Сделав нашей целью современное материалистическое безумие, мы повернули в обратную сторону от прогресса. Для меня экономический прогресс, в том смысле, какой я ему придаю, противоположен действительному прогрессу».
