Валентина Мухина-Петринская - На ладони судьбы: Я рассказываю о своей жизни
Мы успели под конец рабочего дня. Валериан получил назначение на должность преподавателя русского языка и литературы, а я — математики и физики в трех классах.
Вечером мы распили бутылочку шампанского, а утром выехали автобусом в Северо-Западное ГРП… Оно находилось от Долинки, «столицы Карлага», в пяти километрах — от опытной станции, где мы провели последний год и стали мужем и женой с благословения всех окружающих, в том числе и начальника лагеря.
Нас ждала в ГРП квартира из двух комнат, куда нас отвел повеселевший директор школы Жангасим Баянович Койшибаев.
Директор преподавал географию, жена его казахский язык. Профессиональные учительницы были лишь в младших классах, в старших (пятом, шестом, седьмом) преподавали ссыльные немцы. За наши предметы они не брались.
Мы телеграфировали домой в Саратов адрес и написали письмо. Я своим родным — на Волгу, Валя своим — на Украину. Скоро получили ответы. Сергей Иванович с Таисенькой писали, чтоб мы не вздумали из первой зарплаты слать долг. Они подождут до Нового года. «Тогда по частям высылайте, а пока попитайтесь».
Мы от души поблагодарили и почти на всю первую зарплату купили приемник (телевизоров тогда еще не было).
В Долинке была очень хорошая библиотека, кино — три-четыре фильма в неделю, а то и пять.
Потекли, помчались уплотненные до краев дни. Через два месяца у меня во всех трех классах была сплошная успеваемость, а еще через пару месяцев исчезли и тройки. Только четверки и пятерки. В облоно всполошились: конечно, завышает отметки. В нашу школу зачастили инспекторы-математики.
Я медленно вела инспектора в седьмой класс, но все же не успела: они как раз пересаживались, командовал бывший хулиган Петька Быков, мой любимый ученик. Он орал способным математикам Феликсу Думлеру и Ване Иванову:
— Садитесь на первую парту, будете подсказывать Валентине Михайловне в случае чего…
— Гм! — промычал Шерлок Холмс, как я за глаза звала этого инспектора облоно.
Он дал мне объяснить новый материал. По счастью, подсказывать не пришлось. Я предложила желающим повторять новую теорему, которую я им только что объяснила. Все до одного подняли руки. Вышедшие к доске ребята ориентировались в новом материале ничуть не хуже меня. Инспектор не выдержал — предложил мне отдохнуть на последней парте и сам стал вызывать ребят. Буквально все доказали теорему на пять.
Следующий урок был тоже мой, и инспектор стал решать с ребятами задачи… Хорошо, что не со мной, я бы ни одной не решила. Но ребята быстренько справились со всеми.
В перемену в учительской инспектор спросил, какими методами я этого достигла.
Я объяснила, что просто мне попались гениальные ребята.
Узнав, что у меня нет никакого математического образования, он стал убеждать меня учиться заочно в педагогическом на математическом факультете.
— Какой из меня педагог? — буркнула я.
И тогда он возопил:
— Вы педагог божьей милостью!
— Она в интернат каждый вечер бегает заниматься с ребятами математикой, — сказала учительница второго класса Макарова.
— Какой там математикой! — не выдержал Жангасим Баянович. — Она же им рассказывает байки… — (Ох, опять это слово «байки» — как Решетняк в лагере.)
Но в этом и была причина сплошной успеваемости. К ребятам я ходила по вечерам в интернат и рассказывала им Диккенса, Жюля Верна, Стивенсона, Коллинза, Дюма и т. п. Если в этот день была хоть одна двойка, я не приходила, как ни просили. Потом двойку заменили на тройку. Они были согласны.
Но я им честно рассказала, что я писатель, а не учитель математики, что мне надо перед сном самой выучить материал, нарешать задач, что мне дается с превеликим трудом. А я прихожу домой такая усталая, что ничего не соображаю.
Дети, жившие дома, тоже стали приходить в интернат слушать, и Петя Быков внес предложение: помогать мне учить уроки на завтра, а заодно согласились их учить — чего терять время — и нарешать мне задач и объяснить их мне.
В общем, они взяли надо мной шефство.
Результат — сплошные пятерки. Экзамены весной по математике все сдали блестяще (я из экзаменационных задач не решила ни одной).
Дети очень любили меня, а я так же сердечно и глубоко любила своих учеников. Родители тоже все были нами довольны — и мужем и мной.
А потом произошел следующий случай.
Надо сказать, что у нас был очень дружный коллектив, за исключением одного человека — Макаровой.
Это была еще молодая женщина лет тридцати, крайне грубая, сварливая, неразвитая, тупая, но полная самомнения. Будучи учительницей второго класса, она вела себя как завуч — даже более того, командовала и директором.
Приходила на уроки других учителей, топоча сапогами, проходила через весь класс и при учениках во время уроков делала глупейшие замечания учителю. И все терпели, даже директор. Все явно ее боялись.
Конечно, не с моим характером было это стерпеть, и я принялась ее одергивать, к великому удовольствию учителей и ужасу директора Койшибаева.
Когда она пожаловала на уроки ко мне, я ее просто выставила вон.
Был конец апреля, и в клубе Северо-Западного ГРП геологи и буровики собрались совместно со школой отметить Первое мая. Жангасим Баянович со своей женой и мы с Валей сидели в четвертом ряду. Праздничное заседание открыл замполит ГРП. Он прочел состав президиума (от школы в него входила Макарова), все единогласно проголосовали «за».
И тогда (по маминому выражению) «на мне черт поохал».
— У меня вопрос, — заявила я.
— Какие сейчас могут быть вопросы? — недовольно буркнул замполит. — Вопросы потом.
— Но у меня к составу президиума.
— Хорошо, слушаю.
— Вы от ГРП выдвигаете в президиум лучших или худших? — полюбопытствовала я.
— Какой нелепый вопрос, конечно, лучших!
— А почему от школы — самую плохую учительницу? У нее сплошная неуспеваемость…
Замполит ехидно усмехнулся:
— Может, вы хотели бы, чтобы вас избрали в президиум?
Не забывайте, еще не реабилитированная, с неснятой судимостью. Но «на мне ехал черт».
— А почему бы и нет? — Я обернулась к присутствующим: — Товарищи родители, вы знаете, у меня детей нет, я целиком отдаю себя вашим детям — они это понимают, спасибо им. Но если вы сейчас не выберете меня в президиум, обязуюсь с завтрашнего дня работать как Макарова.
И я села; и директор и Валя сидела ошеломленные… Родители, что называется, обалдели.
И тогда поднялся один из геологов.
— Я выступаю как родитель (я точно знала, что у него двухмесячные близнецы), предлагаю избрать в президиум вместо Макаровой товарища Петринскую. Ведь она… — и он произнес несколько лестных слов обо мне как родитель.
