Пол Баррел - Королевский долг
Что касается интерьера Кенсингтонского дворца, то тут принцесса сама принимала решения. Например, она убрала из королевской спальни викторианскую двуспальную кровать красного дерева с балдахином и передала ее в Королевскую коллекцию в Виндзор.
6 июня 1992 года, когда мне исполнилось тридцать четыре года, личный секретарь королевы сэр Роберт Феллоуз позвонил в редакцию «Санди Таймс», которая собиралась печатать по частям книгу Мортона, однако настоящая буря разыгралась в Хайгроуве еще накануне, когда принц Чарльз и его личный секретарь Ричард Эйлард решили сами докопаться до истины.
То утро принцесса проводила в Кенсингтонском дворце, сначала с личным тренером Каролан Браун, потом, в десять, — с подругой-терапевтом Эйлин Малоун. Та, как всегда, делала принцессе массаж лица.
Пока принцесса отдыхала, а Эйлин делала ей массаж, соратники принца Чарльза корпели над факсом, пришедшим из Броудлендса, поместья лорда и леди Ромзи. Из аппарата, стоявшего под столом в буфетной, появилось два листа бумаги. Сначала я увидел слово «Броудлендс». Подумал, от Ромзи. Но нет. Это оказалась стенограмма радиоинтервью с Эндрю Нилом, редактором «Санди Таймс»; он заявил, что принцесса дала согласие на издание книги, так что у принца Чарльза есть все основания чувствовать себя обманутым. От Броудлендса до Хайгроува, от Ричарда Айларда до принца Уэльского — все кругом были против принцессы, даже когда она просто прихорашивалась во дворце. Мне приходилось труднее, чем когда-либо: нужно прислуживать принцу в Хайгроуве и думать о принцессе в Кенсингтонском дворце. Но произошло событие, раз и навсегда положившее конец этой дилемме.
Необыкновенно изнурительный день подходил к концу. Второй завтрак прошел на солнечной террасе, на свежем воздухе. Вечером я подал принцу Чарльзу ужин рано, чтобы он опять смог отправиться за одиннадцать миль в Мидлвич к миссис Паркер Боулз. Телефон звонил весь день. Когда зашло солнце, Джеральд Уорд, местный землевладелец, оставил сообщение для отсутствующего принца, как это делали многие, даже пресс-секретарь Дикки Арбитер. Пока в буфетной мыли посуду, вновь зазвонил телефон.
— Здравствуй, Пол, как дела? — услышал я голос принцессы. Когда я ответил, что весь день кручусь как белка в колесе, она рассмеялась.
— Надеюсь, муженька моего рядом нет? — продолжала она. Разговаривая с придворными, она никогда не называла принца Чарльза Его Высочеством, как того требовали правила.
Лучше бы она не спрашивала. Впервые принцесса позвонила в Хайгроув, когда принц отсутствовал «по личному делу». И что мне теперь говорить? Лгать? Но я не мог лгать принцессе.
Она повторила вопрос:
— Ну, так он здесь? — Теперь в ее голосе слышалось нетерпение.
Я быстро сообразил, что нельзя говорить ей всей правды.
— Мне очень жаль, Ваше Высочество, но его нет. Он уехал.
Уехал. А уже больше восьми. Черт возьми. Не стоило этого говорить.
— Куда это он уехал? — допытывалась она.
— Не знаю, Ваше Высочество.
— Конечно, знаешь, — настаивала она. — Тебе известно все, что там происходит. Ну, так где он?
Принцесса превосходно знала, что честность — это моя самая сильная и одновременно самая слабая сторона. Я разрывался между долгом и преданностью им обоим, и инстинкт подсказал мне благоприятный как для принцессы, так и для меня довод:
— Пожалуйста, не спрашивайте, Ваше Высочество. Спросите лучше у Его Высочества, а не у меня, — отозвался я. Чувствовал я себя отвратительно. Не хотелось ни подводить принца, ни лгать принцессе. Ведь она так добра ко мне.
Принцесса изменила тему разговора, точнее, по-другому поставила вопрос:
— Еще кто-нибудь сегодня звонил?
Не заметив подвоха, я ответил, что Дикки Арбитер и Джеральд Уорд оставили сообщения. Это только на первый взгляд кажется безобидным, но ведь принцесса, заявив, что ей известно, кто звонил в тот день, заставит принца Чарльза думать, что ей известно все. Я сам снабдил ее оружием и понимал это.
— Пожалуйста, не говорите ничего, Ваше Высочество. Вы же знаете, мне не поздоровится, — взмолился я.
Она сказала, чтобы я не беспокоился, но по тому, как стремительно она повесила трубку, я понял, что все пропало. О таком не забудешь даже в разгар супружеской ссоры. Принцесса слишком рассержена. Спать я лег в крайнем беспокойстве.
Мария мне не посочувствовала. Наоборот, упрекала меня за болтовню.
— Думать надо было, чурбан, думать! — негодовала она.
На следующий день я в страхе отправился в главное здание. Утро прошло как обычно, и у меня появилась слабая надежда на то, что принцесса ничего не сказала. Казалось, все в порядке, но тут в буфетную, где я протирал фарфор и столовое серебро к обеду, вошел слуга Майкл Фоссет. Он был мрачнее тучи.
— Он хочет тебя видеть, и он очень недоволен, — объявил Фоссет.
Впервые меня вызывали не как обычно, нажатием кнопки. За мной прислали. Значит, это не обычный вызов. До меня доносился звук шагов принца: на лестнице, а потом по натертому до блеска полу в коридоре. Хлопнула дверь в библиотеку. Я медлил, сердце мое учащенно билось. Я вышел, повернул налево, к двери, потом направо и с дурным предчувствием постучал в дверь библиотеки. Если принцесса впутала в это дело и меня, я потеряю работу. Вот все, о чем я тогда думал.
Принц Чарльз стоял у круглого стола
— Закрой дверь, — прошипел он. Дверь захлопнулась.
— Ваше Высочество? — пробормотал я. Он негодовал.
— Скажи, почему Ее Высочеству всегда известно, кто приезжает и кто звонит в Хайгроув, когда ее нет?
— Не понимаю, о чем вы, Ваше Высочество.
— Ты говорил с Ее Высочеством? — голос его дрожал от злости.
Я ответил, что в последний раз говорил с ней накануне вечером.
— Когда вас не было, — добавил я.
— А что именно ты ей сказал?
Терпение его иссякало. Я как будто слышал шипение горящего запала.
— Что вы уехали, Ваше Высочество.
Я сам почувствовал, как робко это сказал. Лицо его побагровело.
— Зачем?! — взревел он.
— Но ведь вы действительно уехали, Ваше Высочество.
Из багрового лицо его сделалось ярко-пурпурным.
— А не говорил ли ты ей, кто звонил вчера вечером?
— Я сказал, что звонил мистер Уорд и что вас не было, таким образом, подтверждая, что говорю правду, — ответил я.
Принц не поверил. Мы оба понимали, как глупо это звучит.
— Да почему, черт возьми, ты не ответил, что просто не можешь меня найти?!
Что-то заставляло меня не сдаваться. Я ведь не Майкл Фосетт. И не Ричард Айлард. Я не из той шайки, что охотно покрывает его похождения.
