В погоне за звуком - Морриконе Эннио

– Технологический прогресс позволил нам, по крайней мере в теории, свободно наслаждаться любой существующей музыкой, но в то же время он привел к появлению некоторых ошибочных тенденций и эфемерных, преходящих революций в области музыки. Работая аранжировщиком в студии RCA я, как и всякий, кто в наше время создает или слушает музыку, часто задумывался о двойственной роли прогресса. Развитие технологий привнесло в нашу жизнь творчество разных эпох, стран и культур, а это значит, что само понятие «современная музыка» стоит переосмыслить.

– То есть настоящее становится все более размытым и состоит из бесчисленного множества культурных пластов. Впервые в истории человечества различные эпохи сосуществуют, и это благодаря технологическим достижениям. Выходит, по большому счету, Вивальди не менее современен, чем то, что ты написал сегодня утром?

– Как ни странно, так и есть. Современную музыку слишком долго относили к «высоколобому» искусству, оторванному от окружающей действительности. Я бы сказал, что за последние несколько десятилетий понятие современной музыки стало куда более широким. Теперь она включает в себя все композиции, написанные в наше время, и не только классические, но и рок, попсу, джаз, блюз, этническую музыку… Все это нагромождение и смешение стилей представляет собой уникальный культурный феномен, с которым нельзя не считаться, если мы хотим понять, на каком этапе музыкального развития находимся. Как негативные, так и положительные последствия данных тенденций испытали на себе и кино, и музыкальная индустрия, которые – в особенности после Второй мировой войны – становились все более популярными и развивались в геометрической прогрессии. Несмотря на то, что я всегда остро ощущал свою композиторскую ответственность и старался не отступать от собственных моральных принципов, мне случалось сочинять музыку, которой я, мягко говоря, не особенно горжусь.

Тем не менее у меня никогда не возникало искушения отгородиться от своей эпохи. Я совершал ошибки, сталкивался с непониманием, но не терял любви к жизни и всегда старался творить «на передовой» сложной и противоречивой современной действительности.

– Каковы, на твой взгляд, главные проблемы современности?

– Думаю, противоречия нашей эпохи негативно сказываются на качестве образования, причем речь не только о воспитании молодежи, но и любых людей, которые не в состоянии воспринимать искусство в историческом контексте. Проблема заключается в разнообразии и доступности всевозможной музыки. Выбор настолько широк, что молодым поколениям сложно в ней разобраться и найти для себя что-то по-настоящему интересное. Массовая культура навязывает молодежи коммерческую музыку сомнительного качества: максимальная прибыль при минимальных вложениях.

Потребительское отношение – одна из причин общего упадка музыкальной культуры. С появлением сначала магнитных, а затем и электронных носителей информации музыка стала общедоступной, но в последние годы направление ее развития задавало общество потребления. Люди перестали чувствовать разницу между мастерством джазиста и качеством исполняемой музыки. Популярность рок-музыки зиждется на таланте и обаянии исполнителя, а не на достоинствах музыкального языка. То же касается и поп-композиций: по большей части они настолько примитивны и банальны, что отличаются друг от друга максимум аранжировкой. Часто мне попросту скучно слушать творения молодых композиторов. Если я и нахожу что-то стоящее, то, к сожалению, всякий раз это творчество консервативных музыкантов, искренне преданных искусству. Боюсь, таких композиторов очень мало. Сложившаяся система оказывает настолько сильное влияние, что человек теряется и не может найти собственный путь. В особенности это касается молодежи, а значит, и тех молодых людей, что пожелают связать судьбу с музыкой, – будущих музыкантов и композиторов. В нынешнем многообразии отыскать призвание и целиком посвятить себя чему-то одному нелегко. Слишком уж сложно понять, что в действительности стоит внимания. Помню, как потрясла меня в юности лекция Петрасси, после которой я открыл для себя контрапункт и почувствовал, что в моей жизни и карьере наступил поворотный момент… Я был очень жадным до знаний учеником! С тех пор мир сильно изменился.

Не подумай, что я старый ворчун, тоскующий по навсегда утраченному, а потому священному и неприкосновенному прошлому. Я вовсе не собирался критиковать современную действительность. Я лишь хочу передать молодым свой опыт – опыт человека, которому довелось пожить и в другую эпоху. Трудности были всегда, но сегодня многое изменилось, и необходимо это учитывать.

– Словом, жанровое многообразие и доступность не обязательно способствует более глубокому пониманию музыки. Напротив, иногда они приводят слушателей в замешательство. Как же понять, что имеет музыкальную ценность? Похоже, мы приходим к абсолютному релятивизму в искусстве.

– В том-то и опасность: если всякое искусство равноценно, то нет ничего, что обладает истинной ценностью. Однако я верю, что если композитор творит с умом и душой, то его произведения будут ясными и сильными.

К сожалению, сегодня публику привлекает незамысловатая, бьющая на дешевый эффект музыка, которая не требует от слушателя терпения, вдумчивости, понимания и размышления. Способные на это слушатели встречаются все реже. Необходимо развивать в людях умение слушать, и несмотря на всю важность моих усилий в этом направлении, не так-то просто произвести революцию восприятия и взрастить в слушателях способность к концентрации, вниманию и созиданию. Детям должны преподавать основы музыкального образования как минимум с начальной школы, но и этого мало.

Иногда я думаю, что только великому гению, новому «музыкальному мессии» под силу пробудить человечество ото сна, заставить его тренировать свой всесильный разум и стремиться к полному развитию своего потенциала. Однако пока пришествия этого мессии ничто не предвещает, да и спасения, пожалуй, следует ждать не извне, а искать внутри себя.

– Итак, мы пришли к выводу о повсеместной относительности в искусстве. Объективной истины не существует, есть лишь наша личная, субъективная ее интерпретация.

Сегодня средства массовой информации с легкостью транслируют многочисленные смысловые посылы и утверждают новую пространственно-временную концепцию действительности: размытое настоящее, которое включает в себя и прошлые эпохи. В рамках этого настоящего растут и множатся бесконечные идеи и языки. На память снова приходит наш предок Хомо Музикус, рычавший, чтобы утвердить себя и сообщить другим о своем присутствии. Символизм этого рычания не ограничен ни временем, ни пространством. Одним словом, техника и музыкальный язык развиваются в одном направлении или даже представляют собой единое целое [55].

– Как по-твоему, учитывая все вышесказанное, стоит ли сегодня изучать музыкальную композицию?

– Разумеется.

– Что бы ты посоветовал молодому человеку, который мечтает стать композитором?

– Им становиться не стоит. (Улыбается.)

Надо искренне любить профессию композитора и чувствовать к ней призвание.

В первую очередь нужно найти достойного учителя или даже нескольких. Следующий шаг – глубокое изучение истории музыки под руководством опытного преподавателя. Без старания в нашей профессии ничего не добьешься. Через десять, а то и все двенадцать лет ты с отличием закончишь консерваторию и вновь окажешься у стартовой черты. С этого все только начинается. После окончания учебы ты достигнешь технического мастерства. Теперь твой долг – начать писать в одной из существующих музыкальных традиций и привнести в музыку что-то свое. Именно с подобной проблемой я столкнулся, окончив консерваторию. Одним из моих педагогов был неподражаемый Гоффредо Петрасси. Я в нем души не чаял и ходил за Петрасси хвостом: утром ждал у его порога, чтобы вместе пройтись до консерватории, а после лекций провожал, лишь бы урвать хоть пару лишних минут его времени. Я глубоко уважал Петрасси и восхищался его творчеством. Однако закончив консерваторию и пройдя курс композиции, я понял, что нахожусь лишь в начале собственной творческой карьеры. Поэтому я стал пробовать себя в уже известных направлениях – опытах Новой венской школы, Дармштадтской школы и авангарда. Я написал три композиции, которых не стыжусь и сегодня. Это был мой дебют, с которого началось развитие моего собственного стиля.