Владлен Владимиров - Единожды приняв присягу...
Но разве всем об этом расскажешь? Да и не положено никому знать о том, чем занимается, как и где должен вести себя чекист. Но как работать с солдатами и офицерами, если они не видят тебя, человека в форме капитана, рядом с co6oй в бою?! И Рудченко никогда не прятался за спины других. Наоборот, при необходимости кидался в самое пекло сражений.
Так было и под кишлаком Джузгарай. В то памятное январское утро их колонна растянулась на несколько километров, направляясь в район Мусакалы, где советские воины должны были блокировать захваченный «духами» город и поддерживать авиацией наступление афганских войск.
Головная колонна — две роты сопровождения с двумя танками, оснащенными тралами, в авангарде, — наконец, вырвалась из плена сопок на ровную открытую местность. Командир разведывательного подразделения Степан Дмитриевич Солодовников выглянул из командноштабной машины и осмотрелся. Вокруг ни деревца, ни кустика, уныло и серо, с неба моросил мелкий дождь. В бронетранспортере с бортовым номером 32 Солодовников увидел Рудченко и приветливо помахал ему рукой.
И в этот момент загрохотали выстрелы. Стреляли с окраины показавшегося впереди кишлака Джузгарай. «Установки эрэсов, минометы, орудия», — механически отмечал Рудченко. В нашей колонне факелом вспыхнули один, за ним другой грузовики с провиантом.
— Вальсом — в бой! — скомандовал по рации Солодовников, и наши танки и бронетранспортеры, рассредоточившись и маневрируя, ринулись вперед. Мины и снаряды рвали вокруг них землю, стоял оглушительный грохот, но бронированные машины, попеременно обгоняя друг друга и ведя на ходу огопь из пушек и пулеметов, неудержимой лавиной неслись к киризам (глубокие и широкие, напоминающие траншеи, канавы для подводки воды), где засел враг. Краем глаза Рудченко заметил, как под колесами соседнего бронетранспортера вздыбилась от мины земля и тот, чуть подпрыгнув, замер на месте. Но остальные шли вперед.
— Десант — к бою! — прозвучал по рации голос комбата. Рудченко имел право, более того, обязан был оставаться в бронетранспортере. Но как только тот на несколько секунд замедлил ход, он крикнул: «За мной», вместе с пятью десантниками спрыгнул на пожухлую траву и побежал по ней, на ходу стреляя из автомата по киризам, где появлялись и исчезали головы в чалмах.
Рядом с Рудченко и его товарищами на левом фланге оказался командир разведывательной роты Хочепуридзе. Анатолий Михайлович вдруг увидел, как рядом с ним взметнулся столб земли. Капитан упал. «Убит», — хлестнула страшная мыслъ, и он бросился к Хочепуридзе. Но тот оказался жив и невредим, только каска отлетела далеко в сторону.
— Дерево слева видишь? — прохрипел комроты. — За ним радиостанция и корректировщик. Мы отвлечем его, а ты зайди со своими орлама слева и сними его.
Рудченко поднял залегших за валунами десантников. Короткими перебежками они приблизились к дереву, уничтожили корректировщика, захватили радиостанцию и без передышки бросились к киризам, которые были уже совсем рядом. Над головой Рудченко свистели пули. Одна из них ударила в правый бок и отрикошетила от бронежилета. Над бруствером вдруг возник душман с гранатометом. Рудченко полоснул по нему очередью из сзоего AKС, прыгнул через опустевшую первую линию киризов и понесся дальше. По тому, как со стороны душманов стали звучать лишь отдельные ружейно-пулеметные выстрелы, он понял, что противник не выдержал стремительной атаки наших десантников, смят и бежит. Вместе с десантниками он продолжал преследовать его, пока кишлак полностью не был очищен от врагов революции.
Утром следующего дня Анатолия Михайловича пригласили к телефону. Звонили из штаба армии.
— Вы что там из себя Чапаева изображаете, — отчитывал он Рудченко. — Ваша задача другим делом заниматься, а не в атаки ходить.
Но орден Красной Звезды за мужество, проявленное в боях под Сон-Бором и Кандагаром, Анатолию Михайловичу все же был вручен. К нему вскоре прибавились две афганские награды.
Рудченко сумел-таки расположить к себе террористов. Вот уже окол двух часов ведет он с бандитами переговоры, выкурил с ними почти две пачки «Родопи». Диалог с ним больше ведет Акимов, Ковш лишь иногда появляется за окнами решетки, чтоб бросить реплику, в очередной раз продемонстрировать свою агрессивность.
Вот сейчас, направляясь уже в который раз к окну, Анатолий видит в нем напряженно ждущую фигуру Акимова. И так же в который раз уже тот встречает чекиста нетерпеливым: «Где автобус?»
— Автобус подготовлен, подойдет с минуты на минуту. Сейчас водителя подыскивают, — стараясь не выдать возникшего только что на летучем заседании кризисного штаба волнения, говорит Рудченко.
Только что, коротко посовещавшись, члены кризисного штаба определили группу захвата, в которую был включен и Рудченко.
Операцию решено было провести в любой удобный момент после выезда террористов с заложницами за пределы колонии. Поэтому и шел Рудченко к преступникам, несколько волнуясь.
В правоте своих, сказанных на заседании штаба слов, Анатолий Михайлович убедился во время этой, последней, их встречи.
— Допустим, у вас получится то, что задумали, и вы окажетесь на свободе, — обратился Рудченко к Акимову. — А дальше что? Снова грабежи, а может, и того хуже. Снова за решетку? Может, хватит конфликтовать с законом? Подумайте, пока не поздно. Освободите женщин, вернетесь в зону — это может быть квалифицировано как явка с повинной.
— Поздно, начальник, поезд ушел. Слушай, надоел ты мне с этими песнями, — почти вскрикнул Акимов. — Давай автобус, а то пущу на воздух и себя и всю эту компанию. Олег, подбрось одну штучку, чтобы он знал, что я не треплюсь.
Ковш подошел к окну, чиркнул спичкой и взмахнул рукой. Угрожающе шипя, мимо Рудченко пронеслась и метрах в десяти — двенадцати от него шлепнулась на землю медная, загнутая с двух сторон, трубка. Так же шипя, она полежала, как бы выжидая несколько секунд, и вдруг в том месте сверкнул огонь и сильный взрыв огласил все вокруг. Рудченко инстинктивно прижался к стене здания.
— И таких игрушек у нас припасено несколько, — с ухмылкой сообщил Ковш. — А чтоб фейерверк поярче был, бензинчик имеется. — Он показал литровую банку с бензином.
«Да, я не ошибся там, на заседании штаба: этих надо обезвреживать, — думал Рудченко, слушая Ковша. — Эти способны на все».
Ему все время приходится кого-то обезвреживать. Даже в Чернобыле, куда он со специальным подразделением прибыл через несколько дней после аварии на атомной электростанции и где, казалось бы, всеобщая беда должна была вызывать в человеческих душах только самые благородные побуждения. Но и там встречались мерзавцы, не имеющие ничего святого за душой, стремящиеся на чужом горе погреть руки.
