Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга
— Нужен срочно кислород, есть в отделении баллон?
Галина сразу подтвердила, собираясь бежать.
— Нет, будешь помогать здесь. Пошлите кого-нибудь за кислородом и срочно сюда, — приказал он Мазуревич. Та пулей вылетела в коридор.
— Давай, Галя, набирай камфару, коли быстрее.
Сестра поставила укол. В палате остро запахло лекарством.
Но больное измученное сердце не хотело больше трудиться, оно снова остановилось. Снова Александр проводил непрямой массаж и искусственное дыхание. Напрасно. Вернулась доктор:
— Я передала Зине, скоро привезут баллон.
Увидев ситуацию, испуганно ахнула.
— Будем колоть адреналин прямо в сердце, срочно готовьте, еще понадобится сода — обратился Невский к Любовь Максимовне, продолжая массаж. Доктор бросилась набирать лекарство в шприц.
Через пару минут она подала Невскому шприц с маленькой иголкой и пакетик соды.
— Что это? — искренне изумился старший лейтенант. — Как я такой иглой проколю сердце?! Нужна специальная длинная игла, а сода нужна в растворе для вливания. Вас разве не учили вопросам реанимации? — У него не было даже сил, чтобы рассердиться.
— Нет здесь таких, — обреченно произнесла Галина.
Еще минут пять Невский пытался делать массаж, потом еще пять.
— Все! Сливайте воду! — произнес он, ни к кому не обращаясь. Страшная слабость вновь навалилась, сильная боль в животе последовала за ней. Затем его начала колотить мелкая дрожь.
Дверь открылась, и Зина с помощью санитара вкатила тележку с огромным 40-литровым голубым баллоном с кислородом:
— Вот, нашли! — победно произнесла она, но тут же осеклась.
— Поставь в угол, — показала ей рукой Галина. — Может, кому другому потом понадобится. Вчера еще хотели прикатить, но…
Невский прошел к кушетке, буквально упал на нее и закрыл глаза, привалившись к стене. Его по-прежнему трясло. Подошла Галина и протянула стаканчик с разведенным спиртом:
— Выпейте, станет легче.
Александр выпил одним махом, даже не почувствовав вкуса. Но дрожь постепенно прошла.
Медсестры вышли друг за другом.
Дверь снова открылась, и вошли начальник хирургического отделения госпиталя и его старший ординатор.
— Вот только сейчас добрались, — произнес майор Борисов, поздоровавшись с Невским за руку. Пожал ему руку и Копытов. Они окинули палату взглядом, сразу все поняв. — Рассказывай.
Невский коротко обрисовал ситуацию, рассказал о своих действиях. Хирурги подошли к телу, осмотрели.
— Все правильно сделал, Саша. Спасибо большое! К тебе претензий нет, напротив. В таком состоянии ты всех нас от прокуратуры спас, прикрыл наши задницы, сделал все, что можно и даже больше. А вот с Любкой мы еще поговорим. Она вообще должна тебе ноги целовать — иначе ей прямиком бы на нары надо собираться. Ладно, ты иди в палату, срочно ложись. Я запишу за тебя операцию, потом распишешься за свой труд, я все пояснения сделаю. Сейчас придет Глеб Васильевич, мы его на аэродроме подхватили — больных в Ташкент отправлял. Будем вместе думать, как «честь мундира» спасти. — Он подошел к Невскому, крепко обнял, «передал» Копытову, тот повторил, похлопав по спине. Отпустил. Невский, покачиваясь, побрел в палату.
13В палате, не раздеваясь, сразу лег поверх одеяла, закрыл глаза. На все вопросы отвечал неопределенным мычанием. Скоро его оставили в покое. «Надо успокоиться, надо успокоиться», — твердил Невский бесконечное число раз одну фразу про себя. Он вновь и вновь прокручивал в голове проведенную операцию, пытался найти свои ошибки. Но не находил. Вон и Борисов не нашел никаких претензий к нему. Но чувство горечи не отпускало его. Очень жаль было молодого парня, погибшего так нелепо. Ах, кабы эту операцию провести хотя бы вчера! Но, увы, преступная халатность лечащего врача стоила жизни человеку.
Удалось успокоиться, взять себя в руки. Начал даже прислушиваться к окружающим звукам. «Врач резал вдоль и поперек, он мне сказал: Держись, браток! Он мне сказал: Держись, браток! — и я держался». Голос Высоцкого из магнитофона сейчас звучал очень кстати. «Ну, что же, буду и я держаться», — решил Невский, окончательно придя в себя. Вдруг очень захотелось есть, вспомнил, что даже и не завтракал сегодня.
— А обед уже был? — спросил Невский у соседа.
— Нет еще, скоро позовут, — отозвался Алеша. Он с интересом читал очередной детектив, даже не взглянув на собеседника.
— Никак наш доктор «ожил», пролежал целый час без движения. Что случилось-то, Санька? — спросил Исаков, расчесывая свои «гусарские» усы.
— Позже как-нибудь.
— Ну, не говори. Я Зинку расколю при случае, — не унимался Юрий.
Действительно, минут через 20, когда Зина принесла всем таблетки, он ухватил ее за край халата, потом взял за руку и гипнотизирующим голосом произнес, глядя прямо в глаза, «размахивая» ресницами:
— Зиночка нам сейчас расскажет, что за страшное событие случилось в отделении, в котором участвовал наш больной доктор «Пилюлькин».
Далее все произошло, как в рассказах между удавом и мышью. Зина широко распахнула свои голубые глаза и честно, коротко доложила о произошедшей трагедии. Правда, с ее слов получалось, что Невского надо срочно награждать за проявленное мужество. Только после этого она вырвала свою руку и, вспыхнув лицом, скрылась за дверью.
Обитатели палаты подавленно молчали. Очень вовремя пришли с приглашением на обед. Переговариваясь вполголоса, люди стали выходить в коридор. Невский вышел последним. Обед прошел в молчании. Лишь после обеда в палате все по очереди пожали Александру руку, каждый поддержал словом, кое-кто похлопал по плечу. Постепенно разговорились, стали вспоминать случаи из своей жизни, когда остро становился вопрос жизни и смерти.
В разгар воспоминаний в палату вошел начальник отделения, он присел на кровать Невского, пожал ему руку и шепнул на ухо: «Спасибо за все!». Потом протянул «Историю болезни» сержанта Вячеслава Весняка, попросил расписаться за операцию. Терпеливо ждал, пока тот читал. Все правильно было написано майором Борисовым, но вот дата операции смущала- 29 декабря, а далее следовало из записей, что больной умер через 2 дня от тяжелого сердечного осложнения. Старший лейтенант показал пальцем на дату, он еще хотел пояснить, что в тот день у него самого было 40 градусов. Как бы он оперировал?
— Так надо, Саша! — вполголоса сказал Дежнев.
— Хорошо, — Невский поставил свою подпись. Вернул бумагу.
Дежнев поднялся, прокашлялся, громко поздравил всех с Новым годом, пожелал всем скорейшего выздоровления и вышел. Почти сразу за ним вошли с коробками 4 солдата в форме — подчиненные прапорщика Устинович доставили новогодние дары. Он принялся распоряжаться. Пока все разложили в углу палаты. Витя принялся распаковывать, приглашая всем присоединиться. Все повскакали с мест, загомонили, стали извлекать пакеты, кульки, банки стеклянные и металлические. Чего там только не было! От вкусных запахов из кастрюль защекотало в носу. Праздник обещал быть с богатым столом.
