Николай Басовитый - Море и берег
Тяжелая это была утрата. Маркин служил нам всем примером мужества и отваги, беззаветной преданности делу революции.
Из- под Симбирска наши корабли в первых числах октября направились к Самаре. Но сюда мы пришли уже в тот день, когда сопротивление оборонявших город чат стой противника было сломлено.
С освобождением Самары весь волжский водный путь оказался в наших руках. И баржу-форт «Сережа» направили в Астрахань. Здесь 100-миллиметровые орудия с баржи были сняты и установлены на сухогрузное морское судно «Коломна», вскоре переименованное в крейсер «Красное знамя». Меня зачислили в состав его экипажа в должности сигнальщика и дальномерщика.
1919 год принес новые испытания. Героическая оборона Астрахани под руководством С. М. Кирова, участие моряков в подавлении контрреволюционного восстания в Астрахани, бои с кораблями белогвардейцев и интервентов в северной части Каспийского моря.
…В апреле крейсер «Красное знамя» и другие корабли, появившись внезапно у форта Александровский на восточном берегу Каспия, высадили десант, который захватил форт, а в нем мощную радиостанцию.
Противник, не зная о нашем десанте, продолжал слать радиограммы. Их расшифровывали специалисты флотилии. В одной из переданных штабом белых радиограмм говорилось, что из Петровска в Гурьев направляется [177] пароход «Лейла» со специальной делегацией от Деникина к Колчаку. «Встретить!» - приказал С. М. Киров, находившийся на флагманском корабле.
На перехват «Лейлы» вышел эсминец «Карл Либкнехт», а крейсер «Красное знамя» обеспечивал эту операцию, приготовившись вступить в бой с вражескими кораблями, если они появятся в этом районе. Все получилось как нельзя лучше.
В котельном отделении плененной «Лейлы» наши моряки обнаружили труп белогвардейского генерала Гришина-Алмазова. Увидев корабли под красными флагами, он пытался сжечь документы. Но не успел и… застрелился.
А документы, находившиеся при нем, были особой важности. Они раскрывали планы дальнейших действий Колчака и Деникина. Надо ли говорить, какую ценность представили эти бумаги для нашего командования.
Много раз крейсер «Красное знамя» выходил на обстрел береговых позиций неприятеля, вместе с другими кораблями срывал его попытки прорваться в устье Волги. Потом поступил приказ - следовать к Царицыну. Здесь части Красной Армии с трудом сдерживали натиск деникинских войск.
Опять Волга. Заявок на артиллерийские стрельбы от армейского командования поступало множество - враг повсюду рвался вперед. Чувствовалось - очень тяжело нашим частям. И хотя они сражались геройски, город пришлось оставить.
Наши войска уходили отсюда организованно. Мы тоже в сохранности увели из-под Царицына все корабли и суда, с тревогой думая о том, что волжский путь снова перерезан белыми, что положение на фронтах стало, пожалуй, еще хуже, чем прежде. Но верили - вернемся, очистим Волгу от врага.
Прошло всего лишь несколько месяцев, и началось победоносное наступление Красной Армии. Оно завершилось разгромом войск Деникина. И по Волге снова пошли пароходы, на мачтах которых развевались красные флаги революции.
Не давать покоя врагу!
Давно замечено, что в годину тяжелых испытаний люди чаще обычного обращаются к историческим судьбам [178] своей Родины, своего народа. И это вполне понятно. Нередко события минувшего проливают яркий свет на происходящее и являются мудрыми советчиками. Вот и я за время войны не раз вспоминал свою боевую молодость.
В моей каюте на крейсере «Ворошилов» (в сентябрьские и октябрьские дни 1942 года он базировался по-прежнему в Батуми) висела карта. На ней флажками обозначалась линия фронта.
Ленинград в блокаде. Далее линия фронта шла на юг до озера Ильмень, петляла в районе Великих Лук и Ржева, круто забирала на восток севернее Орла, через Воронеж тянулась к Сталинграду, отсюда по степям Прикаспия шла к Моздоку и Орджоникидзе, упиралась в Кавказский хребет и поворачивала на запад к Новороссийску.
Далеко забрался враг. Угроза, нависшая над страной, действительно велика. Но мысленно я вижу другую карту. Это карта Советской республики в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Небольшое пространство на ней закрашено красным цветом, и со всех сторон обведено черной линией. Фронт на севере вблизи Петрозаводска и Котласа. Фронт на востоке у Перми, Ижевска, Самары. Фронт на юге у Царицына, Воронежа, Орла. Фронт на западе у Пскова и Нарвы. «Советская республика в кольце врагов» - такая была на карте надпись.
Положение тогда представлялось отчаянным. Однако народ не складывал оружия, собирал силы, боролся. И он победил, хотя было голодно и холодно, хотя не хватало винтовок, пушек, снарядов и патронов.
Теперь нам тоже очень тяжело, но мы снова обязательно победим.
Нарушать морские сообщения противника, тревожить его в пунктах базирования артиллерийскими и бомбовыми ударами - эта задача оставалась главной для флота и во второй половине 1942 года. Она подтверждалась директивами Военного совета Закавказского фронта и Народного комиссара Военно-Морского Флота, полученными в конце сентября. Для этого объединялись усилия подводных лодок, авиации и надводных кораблей.
Понятно, что наиболее тяжело при выполнении этой задачи приходилось надводным кораблям. Воздушная и минная опасность, торпедные катера и береговые батареи неприятеля - все было против них. И тем не менее [179] крейсера, лидеры, эсминцы, сторожевики регулярно ходили в боевые походы, нанося удары по врагу то здесь, то там.
В начале октября, будучи в Батуми, я видел, как швартовались к причалу два эсминца - «Бойкий» и «Сообразительный». Они только что вернулись от берегов Крыма, совершив очередной набег на Ялту. С «Бойкого» в весьма приподнятом настроении сошел командующий эскадрой вице-адмирал Л. А. Владимирский. Достаточно было взглянуть на него, чтобы догадаться об успехе похода.
…Эсминцы начали движение из Поти в ночь на 2 октября. Вначале они направились к турецкому берегу на меридиан Синопа, затем повернули на север. В этот момент над ними появился воздушный разведчик. Чтобы дезориентировать его, оба корабля легли на курс в Анапу, которая в то время частенько подвергалась нашим ударам с моря и с воздуха (предыдущей ночью ее обстрелял сторожевой корабль «Шторм»). Поэтому противник мог поверить ложному маневру.
Разведчик сопровождал эсминцы без малого шесть часов. Избавиться от него удалось лишь с наступлением темноты. Только тогда «Бойкий» и «Сообразительный» повернули к действительной цели своего движения - Ялте.
