Н. Никитин - Преступный мир и его защитники
На другой день самозваная графиня опять навестила обокраденную старушку и на просьбу последней возвратить похищенные процентные бумаги ответила, что она отдаст ей со временем все деньги.
— Если же вы вздумаете заявить полиции о краже, то ничего не получите, — пригрозила молодая женщина.
Госпожа Анподистова тщетно прождала несколько месяцев и, наконец, не получая ни денег, ни процентных бумаг, рассказала обо всем мужу, а тот обратился с жалобой к прокурору.
На предварительном следствии выяснилось, что после похищения процентных бумаг к госпоже Анподистовой приходил муж «графини» и просил не возбуждать уголовного преследования.
— Не беспокойтесь, деньги будут вам возвращены, — говорил он при свидетелях. — Процентные бумаги заложены в банке, а квитанции взяла с собою моя жена, которая выехала из Петербурга. Но я сейчас же напишу ей.
Однако старушка ничего не получила.
Привлеченная к ответственности дворянка Е. Д-ва, происходящая из почтенной, уважаемой семьи, не признала себя виновной в краже. По ее словам, она была только должна г-же Анподистовой около 600 рублей, которые брала у нее в разное время на свои нужды.
В результате в конце 1900 года Е. Д-ва предстала перед санкт-петербургским окружным судом.
Для суждения по вопросу об умственных способностях ее был вызван в качестве эксперта-психиатра профессор Нижегородцев.
Подсудимая на вид казалась довольно симпатичной женщиной, лет 30, с подвижным, нервным лицом.
Отрицая свою виновность в краже, она рассказывала, что давно уже страдает алкоголизмом и злоупотребляет спиртными напитками. Напивалась она нередко, по ее признанию, до полной потери сознания и не могла в это время отдавать себе отчета в своих поступках.
— Если я и попала теперь под суд, то исключительно только благодаря своему пьянству, — говорила она.
— Вот вы объясняете, что напивались до потери сознания… Может быть, в эти моменты вы и взяли бессознательно у потерпевшей процентные бумаги? — задал вопрос председательствующий.
— Но если бы я взяла или украла несколько тысяч рублей, то у меня ведь были бы деньги… Однако у меня ничего нет и не было, — горячо протестовала обвиняемая.
Из дальнейшего следствия обнаружилось, что она с юных лет воспитывалась у одной баронессы, относившейся к ней, как к своей дочери.
Одни из свидетелей говорили в пользу подсудимой, другие давали неблагоприятные для нее показания.
Муж подсудимой, между прочим, рассказывал, что она с 1896 года начала предаваться неумеренному потреблению спиртных напитков. Потеряв надежду исправить жену, он, наконец, разошелся с ней.
После он снова стал жить с ней совместно, так как дети нуждались в матери. Познакомившись с Анподистовой, она окончательно спилась, и швейцар нередко вносил ее на руках на квартиру, до такой степени она была пьяна. Под кроватью ее и под подушками хранились часто бутылки с водкой. Пила она не рюмками, а прямо чайными стаканами. Иногда принимала внутрь, под влиянием алкоголизма, даже нашатырный спирт.
Свидетель утверждал, однако, что он не говорил потерпевшей о том, будто процентные бумаги ее заложены в банке. По его словам, кража бумаг не могла быть совершена подсудимой.
Во время судебного следствия обвиняемая вдруг заявила:
— Прошу суд ускорить это дело, я утомилась… К чему эти бесконечные разговоры? Если я виновна — обвините, невиновна — оправдайте, но только поскорее.
В своем показании муж обвиняемой высказал предположение, что ее систематически спаивали у Анподистовых, хотя это и опровергается другими свидетелями. Сама обвиняемая также говорила, что она пьянствовала вместе с старушкой Анподистовой, которая будто бы чуть ли не насильно навязывала ей свои деньги.
Старушка, однако, взволнованно протестовала против такого заявления и, обвиняя подсудимую в краже, уверяла суд, что самозваная графиня однажды даже намеревалась убить ее, и только прислуга спасла ее от смерти.
Предаваясь пьяному разгулу, обвиняемая теряла всякое человеческое достоинство и, по словам ее мужа, чтобы добыть деньги на водку, иногда относила его вещи в заклад.
Свидетель Уважнев, знакомый потерпевшей, объяснил, что, придя 12 марта 1899 года к Анподистовым, он застал старушку больной и лежащей в кровати; около же шкафа стояла обвиняемая, которая взяла при нем какой-то пакет и быстро вышла из комнаты. Ничего не подозревая дурного, он в то время не придал этому обстоятельству никакого серьезного значения.
Эксперт-психиатр признал подсудимую ко времени суда вполне нормальной. Но была ли она больна в период преступления — экспертиза отказалась дать заключение, за отсутствием необходимых для этого данных.
Основываясь на судебном следствии, товарищ прокурора поддерживал обвинение.
Защитник подсудимой, присяжный поверенный Плансон, указывая на ужасный порок, которому она была подвержена, и на ее невменяемость, вместе с недоказанностью обвинения, ходатайствовал об оправдании ее.
После часового совещания присяжные заседатели, отвергнув обвинение в краже, признали ее виновной в мошенничестве и заслуживающей снисхождения.
Судом она была приговорена к лишению всех особенных прав и преимуществ и к заключению в тюрьму на восемь месяцев. В пользу супругов Анподистовых постановлено взыскать с нее 12 000 рублей.
УБИЙСТВО РОСТОВЩИЦЫ
Зимой 1901 года в Петербурге была убита с целью ограбления небезызвестная столичному населению ростовщица А. А, Щолкова.
Покойная была петербургская мещанка, имела небольшой капиталец и жила на Малой Итальянской улице. Кроме прислуги, Н. И. Гурьяновой, в квартире убитой проживал также и мещанин Христенко, занимавший отдельную комнату. 3 января он возвратился домой ночью и был удивлен, что дверь квартиры ростовщицы оставалась незапертой. Убедившись, что в коридоре царит непроглядная темнота и ниоткуда не доносится звука, струсивший квартирант позвал дворника.
Когда они оба вошли в коридор, до слуха их долетел голос Гурьяновой, которая сказала им, что она лежит больная на полу кухни и не может приподняться. Христенко не обратил на это внимания и прошел в свою комнату.
Проснулся он на другой день в 9 часов утра и, приотворив немного дверь спальни хозяйки, в ужасе попятился назад. На полу спальни, в огромной луже крови, лежала ростовщица без признаков жизни. Перепуганный квартирант выбежал в кухню и увидел, что и прислуга также лежит в крови, с раздробленной головой, в полубессознательном состоянии.
Христенко закричал о помощи. В квартиру сбежались дворники, вскоре прибыла и полиция.
