Диан Дюкре - В постели с тираном 2. Опасные связи
Дом семейства Хомейни в Куме был поврежден в результате урагана. Каменщик советует Рухолле заменить потертые кирпичи в имеющейся во дворе лестнице, но аятолла отвечает очень коротко: «Отнеси эти потертые кирпичи обратно и положи туда, где они лежали»[162]. Его аскетизм обращает на себя внимание всех, кто к нему приходит. Один из его приверженцев вспоминает, что Хомейни преподал ему настоящий урок бытовой экономии: «Однажды он увидел, что два зернышка граната упали в раковину. Он тогда сказал мне, что не следует понапрасну разбрасываться пищей»[163].
Хомейни перенимает у Али не только его высокие нравственные качества, но и подражает ему в личной жизни. Он, как и Али, всю свою жизнь остается одноженцем, хотя ему как мусульманину разрешается иметь четыре жены. Али женился на Фатиме – единственной дочери Мухаммеда, которая повсюду следовала за ним. «Фатима – часть меня, и тот, кто ее разозлит, разозлит и меня»[164], – говорил Али. Хадижа тоже является частью Хомейни, и даже ее собственные дети не должны никогда ее обижать. «Он был так сильно привязан к супруге, что сажал ее с одной стороны от себя, а своих детей – с другой», – вспоминает его дочь, Садиге Мостафави. Еще одна дочь Рухоллы и Хадижи – Фариде – рассказывает: «Он считался с ней и всегда спрашивал ее мнение относительно семейных проблем. Он установил правило: никогда не начинать есть, пока не начнет есть она. Вся семья должна была ждать ее».
Фатима давала отпор противникам своего мужа. Она – женщина с сильным характером – отказалась разговаривать с первым халифом Абу Бакром после инцидента, связанного с наследством. Халиф приказал захватить земли, которые она унаследовала от Мухаммеда. Считая этот поступок несправедливым, Фатима решила никогда больше не разговаривать с Абу Бакром. Хадижа, как и Фатима, всегда поддерживает своего мужа в его борьбе. В 1936 году шах Реза-хан, следуя примеру Турции, превращенной из мусульманской в светскую страну, решает активизировать усилия по проведению в Иране кардинальных реформ. Он появляется на церемонии вручения дипломов в Тегеране с супругой и дочерью-принцессой. И жена, и дочь – в дамских костюмах и шляпках, привезенных по заказу из Парижа и Лондона. Шах призывает иранских женщин последовать их примеру и снять с себя чадру – «символ несправедливости и стыда»[165]. Через несколько дней выходит закон, запрещающий ходить в чадре в общественных местах. Нововведения внедряются силовыми методами: с любой женщины, которая осмелится нацепить на себя этот символ мракобесия, чадра будет сорвана полицейскими, а сама женщина в случае сопротивления угодит в тюрьму.
Некоторые женщины воспринимают это в штыки. Хадижа выражает свой протест тем, что не выходит из дому в течение почти целого года. Она считает, что уж лучше обходиться без общественной бани, чем ходить по улицам с непокрытой головой. Когда тучи рассеиваются, она, решив наконец выйти из дому, в знак своей неуклонной приверженности традициям надевает не одну, а две чадры. Хомейни по поводу этого нововведения пишет: «У наших женщин не было выбора: либо стать проститутками, либо сидеть дома». Хадижа, конечно, не имела права прослыть в глазах своего мужа и других иранцев «проституткой». Жена аятоллы должна давать всем правильный пример. Ей не следует демонстрировать чужим людям свои волосы, выкрашенные хной так, как нравится мужу. Ее прическа вообще-то вполне может вызвать удивление: под чадрой супруга Хомейни скрывает рыжеватые локоны.
В дом аятоллы теперь приходит множество учеников, с которыми он проводит занятия. Проповеди Рухоллы слушаются очень внимательно, и властям поневоле приходится считаться и с ним, и с другими клириками. Хомейни направляет свой гнев на американских офицеров, прибывших в качестве советников в вооруженные силы Ирана. «Если наша страна оккупирована американцами, скажите об этом. Если это и в самом деле так, арестуйте нас и вышвырните за пределы нашей страны», – провокационным тоном заявляет он. Эта его «просьба» вскоре будет выполнена.
Четвертого ноября 1964 года – через неделю после этого смелого заявления – Рухоллу арестовывают в собственном доме. Хадиже снова приходится столкнуться с сотрудниками САВАК, ее дом окружают солдаты. Однако на этот раз нет никакого насилия и никто не проникает в дом через крышу. Ее муж позволяет себя арестовать на ее глазах без какого-либо сопротивления. Как ни странно, когда ему предлагают взять с собой в изгнание кого-нибудь из членов семьи, он категорически отказывается. Хадижа хочет разделить с супругом его судьбу, но Рухолла запрещает даже пытаться отправиться вслед за ним. Однако просить об этом – значит плохо знать, какой решительной может быть Хадижа. Когда супруга увозят в сторону турецкой границы, она поспешно собирает вещи и покидает Иран вместе с несколькими детьми[166].
Иранский офицер увозит Рухоллу Хомейни в Турцию, в город Бурсу. Там он передает его офицеру турецких спецслужб по имени Али. Придя домой к турку, Хомейни с ужасом видит, что головы жены и дочери этого офицера непокрыты. Рухолла бурно негодует по поводу такой легкомысленности. «Вся жизнь Хомейни была связана с его стремлением создать себе определенный имидж, и я думаю, что […], если бы там не было иранского полковника, он не повел бы себя так грубо по отношению к моей дочери»[167], – вспоминает турецкий офицер. В Турции Рухолле приходится столкнуться с различными неприятностями. Он мучается там от холода. Его сын Ахмад вспоминает, что Рухолла чувствовал себя на чужбине как «рыба, которую вытащили из воды». Хомейни пишет Хадиже, мысли о которой позволяют ему преодолевать трудности.
«Я сейчас страдаю от того, что Вас нет рядом со мной. Вы – свет моих глаз и сила моего сердца. Я постоянно говорю о Вас, и Ваше красивое лицо отражается в зеркале моего сердца. Моя драгоценнейшая, я надеюсь, что Аллах благословит Вас и позаботится о том, чтобы Вы пребывали в безопасности и были счастливы. Моя жизнь течет наихудшим образом. Тем не менее все, что произошло до сего момента, меня устраивает. Я сейчас нахожусь в красивом городе Бурсе. По правде говоря, мне очень не хватает Вашего присутствия рядом. Хотя перед моими глазами открывается удивительная панорама города, а море вызывает радость, я с глубоким сожалением констатирую, моя дорогая любовь, что Вас нет рядом со мной, и это мешает мне наслаждаться и панорамой города, и морем. […] Если Вам захочется написать господину V и госпоже VI, заверьте их в моем к ним уважении и передайте привет […] доктору VIII».
Пребывая в изгнании, Хомейни часто посылает письма двум своим сыновьям, и в каждом он просит их хорошенько заботиться о матери. Через два месяца после прибытия в Бурсу он получает разрешение перебраться в Анкару, где проводит долгие месяцы в разлуке с Хадижой. Она, чтобы ему не было одиноко, присылает в Турцию их сына Мустафу.
