Иоганн Фосс - «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою
Хервег ждал меня у входа в госпиталь. Мы протиснулись в узкий коридор и прошли в комнатушку, которая освещалась карбидными лампами. Она была вся заставлена носилками с ранеными. Медицинский персонал самоотверженно занимался выполнением своих привычных обязанностей. Мрачная атмосфера, царившая в помещении, отвечала моему не слишком радостному настроению и недобрым предчувствиям, которые я в эти минуты испытывал. Хервег отвел меня в угол, где находился раненый, который сидел на деревянном ящике, прислонившись спиной к стене, и курил. Его правое плечо и рука были в гипсе. Услышав наши шаги, он обернулся.
— Старик, что ты здесь делаешь?
— Рад видеть тебя, дружище, — с присущим ему хладнокровием ответил мой товарищ. — Я знал, что ты придешь, Хервег сказал мне. — Он протянул левую руку. — Что-то все хуже становится моей клешне, — с натянутой улыбкой добавил он.
— Я думал, что ты уже находишься на пути домой, — признался я, садясь на соседний ящик. Хервег последовал моему примеру.
— Нет, все не так, это лишь часть истории, которую ты сейчас услышишь, — сказал Старик и повернулся к моему спутнику.
Хервег вытащил пачку сигарет, угостил меня и неуклюже вытащил сигарету для себя. Затем он замолчал, устремив взгляд на пол и затягиваясь дымом.
— Что случилось? — я первым нарушил молчание.
— Он погиб, Фосс. Погиб в бою под Торнио три недели назад, — неестественно низким голосом ответил Хервег. — Жаль, что я не могу рассказать тебе ничего утешительного.
У меня возникло такое чувство, будто я всегда знал об этом. Мы снова замолчали, глубоко затягиваясь.
— Это была его идея, — наконец снова заговорил Хервег. — Конечно, потом, задним числом, задаешь себе вопрос: было ли это неизбежностью? Можно ли было поступить иначе? Я скажу только одно, он сам этого захотел. Он сказал мне: давай попробуем их выручить, там ведь много раненых, они совершенно беспомощны. Он имел в виду транспорт с ранеными, который захватили финны.
— Насколько я понимаю, ты вместе с ним отправился в этот рейд, верно?
— Каждый из нас там по-своему был, — вступил в разговор Старик. — Я в транспорте, а Хервег участвовал в рейде.
— Неужели? Не может быть! Ты же сказал, что транспорт был захвачен финнами, — удивился я. — Расскажи мне все с самого начала.
— Как ты, наверно, уже знаешь, разведывательный батальон в сентябре находился в районе между Оулу и Кемью, — начал Хервег — В конце месяца разразился сильный буран. Он бушевал целых два дня. Не успел он утихнуть, как финны высадились в Торнио. Прошло два дня, и они захватили город. Даже после этого мы оставались с ними в дружеских отношениях. Насколько мне известно, командиры частей, дислоцировавшихся в Кеми, договорились о том, что дороги и мосты сохранят в нормальном состоянии, чтобы мы могли благополучно пройти по ним. Однако финские войска, высадившиеся в Торнио, повели себя совсем не миролюбиво. Они успели захватить все склады, обозы и транспорты с нашими ранеными. Не было никакого сомнения в том, что так может вести себя только враг. Оставлять это без ответа было нельзя.
— Это ведь был госпитальный транспорт, так? Мы что-то слышали об этом, — вставил я.
— Нет, не так, — проговорил Старик. — Мы уже оставили транспорт и собирались следовать на север с конвоем наших собственных грузовиков и машин скорой помощи.
— Через два дня, будучи в составе армейской боевой группы, мы атаковали Торнио, — продолжил Хервег. — Разразился жестокий бой. С обеих сторон ударили минометы, артиллерийские орудия повели прицельный огонь. Финны отчаянно сопротивлялись, заняв господствующие высоты и стреляя из всех видов оружия. Мы в свою очередь спустились с холмов и стали прорываться к окраине города. Нашей главной целью был прорыв к дороге, что ведет на север. Мы отступали медленно и, наконец, смогли занять ее. Наши потери были огромны.
Мы получили приказ остановиться и удерживать занятые нами позиции, а затем освободить местность, находившуюся южнее. В тот же самый момент, совершенно случайно, Маннхард заметил в бинокль транспорт с ранеными. Среди деревьев обнаружились машины немецкого производства, главным образом со знаком Красного Креста. Он указал в этом направлении, и я тоже увидел их. С десяток машин стояли в небольшой роще на крохотном полуострове, там, где находился финский береговой плацдарм.
— Что ты на это скажешь? — спросил меня Маннхард, и по выражению его лица я сразу же понял, что он задумал. — Хервег, — продолжил он. — Быстро приведи семь человек. Проверь, чтобы у всех были автоматы. Возьми один пулемет и побольше ручных гранат. Как только стемнеет, мы отправимся туда.
Судя по сложившейся обстановке, мы вряд ли смогли бы выбить финнов с того плацдарма. Мы могли лишь спасти раненых, да и то, если бы действовали быстро и решительно. Иначе они куда-нибудь вывезли бы их, и они навсегда пропали бы. Те, кто выживет, скорее всего, попадут в Сибирь.
— Быстрота и решительность, — сказал Маннхард. — Это наш единственный шанс.
Прежде чем закончить рассказ, Хервег закурил еще одну сигарету.
— Мы получили разрешение на эту операцию и отправились выполнять ее, как только стемнело. Мы добрались до берега незамеченными, потом украдкой двинулись вдоль края леса к полуострову. Наш план был такой — уничтожаем финские караулы и при условии, если обоз готов к отправлению, немедленно прорываемся к дороге. Не доходя метров триста до рощи, мы остановились, и Маннхард прошел вперед, чтобы лучше разобраться в обстановке. Он велел нам дожидаться его сигнала светом фонарика. Я наблюдал за ним в бинокль. Сначала он шел прямо, но, вскоре, ближе к краю рощи, стал двигаться, сильно пригибаясь к земле. Все случилось примерно через пару минут. Должно быть, кто-то из караульных услышал подозрительный шорох или заметил Маннхарда и тут же выпустил ракету. На светлом песке сразу стала хорошо видна темная фигура. Раздались крики, и почти мгновенно финны открыли огонь. Он попытался выстрелить, но не успел, и в следующее мгновение с близкого расстояния его буквально изрешетили пулеметной очередью.
— Разве вы не успели прикрыть его огнем из вашего пулемета? — спросил я. — Вы же его для этого и брали, разве не так?
— Мы никак не смогли бы помочь ему в те секунды, потому что попали бы в машины с нашими ранеными, — печально покачал головой Хервег. — Мы действительно никак не могли помочь ему. Лишь после того, как финны выскочили из машин и окружили его, мы сумели быстро занять подходящую позицию и открыли по ним огонь. Но для него все уже было окончено.
— Значит, вы его там и оставили? Вы уверены, что он погиб? Вы точно убедились в этом? — спросил я.
