Игорь Оболенский - Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия
— А вы какие книги, каких писателей предпочитаете?
— Скажем так — направление Довлатова мне гораздо интереснее направления Набокова. Довлатов ничем не перегружает. Как Пиросмани в живописи.
На фестивале среди гостей была и писательница Людмила Петрушевская, в компании с которой Токарева, кажется, только и появлялась. А как же ревность? — спросил я Викторию Самойловну. И услышал в ответ, что настоящие таланты не завидуют. Они восхищаются. Я это запомнил.
— Что для вас в человеке самое страшное?
— Меня пугает, когда человек готов на преступление. Самое страшное в человеке — это отсутствие страха преступить. Он должен иметь внутреннюю границу. До каких пор он может дойти и остановиться. Где он остановится — это самое главное. Страх преступить — это страх, который мы и называем совестью. Это благородный страх. Я думаю, что страх преступить — значит остановиться там, где ты начинаешь посягать на чужое — жизнь, территорию.
— А вы многого боитесь?
— Одного — если я открою дверь ключом, толкну, а там будет стоять человек с направленным на меня револьвером. Прямая угроза моей жизни и угроза жизни родных меня пугает.
— А критики не боитесь?
— А меня все близкие критикуют. По всем параметрам. Кроме внука. Он меня уважает. Когда я однажды испекла капустный пирог к их приезду, он попробовал, а потом сказал: «Чем печь плохие пироги, лучше пиши хорошие рассказы». Он такой демагог, с ним совершенно невозможно разговаривать. Но при этом он очень умный человек, с врожденным чувством справедливости.
— Как складываются ваши взаимоотношения с деньгами?
— Как сказал Жванецкий: «Поначалу я бываю жаден. Потом мне становится стыдно за это чувство, и я начинаю деньги тратить». Вообще же я уважаю финансистов. Это не только люди, которые умеют считать деньги. Они видят, где их можно поднять с земли.
— Вы завидуете кому-нибудь?
— Ревность и зависть — это чувства, которые посещают дилетантов. А профессионалы не ревнуют и не завидуют, они восхищаются.
Наш следующий разговор с Викторией Токаревой случился несколько лет спустя. Но тоже на фестивале, в этот раз — сочинском «Кинотавре». В этот раз мы говорили, удобно расположившись за столиком в прибрежном ресторане. Заказали по чашечке турецкого кофе и… Виктория Самойловна неожиданно спросила мое имя. Я напомнил о нашей встрече в кубанской станице. Писательница улыбнулась: «Теперь запомню. И буду за вами следить».
Тема беседы — любовь — тоже не отличалась оригинальностью. Но, в конце концов, кого расспросить про таинства этого чувства, как не Викторию Токареву. Правда, она этому удивлялась.
— А почему вы меня про любовь спрашиваете? Я что, гуру?
— У вас столько книг про любовь — вы должны о ней знать все. На ваш взгляд, это подлость, когда ты позволяешь себя любить, сам при этом не любя?
— Есть один французский фильм о мужчине, который своей любовью погубил любимую женщину. Правильно ли позволять любить себя из милости? Я таких отношений не встречала. Иногда женщина, не получая того максимума, что ждет от жизни, не встречая своей великой любви, идет на компромисс и общается с человеком, которого любит вполсилы.
У меня всегда была мечта изобрести компьютер, который выдавал бы человеку его половинку. Ведь это же Бог разделил людей на две половинки, и хорошо бы появился компьютер, который помогал бы этим людям найти друг друга.
В жизни не так много Любовей, как думается молодым людям. Им кажется, что можно накрыть стол, а потом сдернуть скатерть и накрыть снова. А потом еще и еще раз. На самом деле больше, чем два-три раза, любовь человеку не предлагается.
— Говорят, влюбленность длится только три года. А потом начинается проза…
— Есть люди, которым присуще чувство семьи. А есть те, у кого этого чувства нет. Первые семьи не разрушают, для них это не органично. Я вижу много режиссеров, не желающих разрушать свои семьи, но при этом чувствующих себя свободными — и физически, и духовно — от жен. Они никому ничем не обязаны. Они — творцы и позволяют себе все, что хотят. Но семья — это то, что было, есть и будет. Это как бы их тыл, взлетная полоса, с которой взлетает их самолет. У любого самолета должен быть аэродром, откуда он отправляется в путь. Человек не может все время летать в небе, ему нужен керосин. Надо где-то отдохнуть, а потом — снова в небо.
— А как же одиночество? Считается, что оно обязательно для творца.
— К нему, как ни странно, привыкаешь.
— Человек ко всему привыкает…
— Нет. К боли не привыкает. Физической и душевной.
— Разве любовь не всегда боль?
— Нет, только если люди несвободны.
Ресторанчик, в котором мы говорили, находился на пляже, в нескольких метрах от моря. Беседуя, мы то и дело бросали взгляд в сторону, а точнее, на шум накатывающих на берег волн, параллельно замечая и людей, которые шествовали мимо нашего заведения.
Несколько раз, очевидно, совершая прогулку, прошел Георгий Данелия — прекрасный режиссер, для двух фильмов которого Токарева стала соавтором сценария. И с которым, это не было секретом, много лет назад у нее случился серьезный роман.
Обстоятельства того периода через несколько лет она опишет в своей книге. А тогда мы просто смотрели на отмеряющую шаги фигуру Данелии и говорили о любви. Правда, один раз Виктория Самойловна заметила, что, бывает, люди становятся несчастными. И кивнула в сторону аккурат в этот момент вновь представшего подле нашего ресторанчика Данелию. Но перевести разговор в личное русло я не решился.
И, возможно, оказался прав. Во-первых, не переступил черту. А во-вторых, спустя годы Токарева сама обо всем написала…
— Ваши книги переведены во многих странах мира, в Германии их даже изучают в школе. Значит, любовь везде одинакова?
— Да. Любовь придумана природой как самая серьезная приманка. Главная задача природы — не прекращать человеческий род. Сейчас ведь почти доказано, что жизнь есть только на нашей планете. И главная задача эксперимента, называемого жизнью, заключается в том, чтобы женщины рожали.
— Любовник, по-вашему, — это кто?
— Я думаю, что это человек, не связанный узами брака.
— Ну, это общепринятое определение. А вообще, это подарок или наказание?
— И то и другое в равной степени. Женщина, у которой не было любовников, ничего не стоит.
— Разница в возрасте между влюбленными играет роль?
— Основную. Как я сейчас понимаю, молодость — это главная ценность человека. Поскольку я не вчера родилась, то легко могу понять, что держит вместе тех или иных людей. Идут, например, старая баба и молодой мужик. Значит, он либо алкаш, либо педрила.
