Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем
О самых разных вариантах оперативного сопровождения судебных процессов можно судить по признаниям Юлии Сазоновой, экс-судьи, ранее работавшей секретарем в Мосгорсуде. Она рассказала, что во время рассмотрения кассационных жалоб стороны защиты по первому делу М. Ходорковского и П. Лебедева «во время слушаний были предприняты серьезные меры безопасности, была заглушена полностью мобильная связь, там постоянно работали сотрудники всяких спецслужб». Не менее любопытно и такое откровение: «“руководство” следило за ходом процесса через какую-то внутреннюю камеру. У меня на столе стоял телефон, который звонил не звуком, а лампочкой. И у меня была задача: если “руководство” понимает, что процесс идет как-то не так, то связь была через меня вот по этому телефону» («Большой город», май 2012 г.).
Эти несколько коротких предложений свидетельствуют о как минимум двух важных вещах. Во-первых, никакой реальной самостоятельности и независимости у кассационной коллегии не было, поскольку ее текущие действия постоянно контролировались неким «руководством» при помощи технических средств, установленных, надо полагать, теми же спецслужбами. Во-вторых, нельзя исключать того, что и за хамовническим процессом было установлено подобное, ранее успешно апробированное, наблюдение. Не случайно некоторые посетители зала суда обращали внимание на возможную многоадресность висевших на стенах камер наблюдений, официально предназначавшихся для транслирования изображения в помещение для прессы, находившееся этажом ниже. А также выведение из того же зала на улицу явно избыточного количества проводов. По одной версии, такая спецоснащенность предназначалась для использования особой зрительницей, располагавшейся в своем служебном кабинете в здании Мосгорсуда на улице Богородский Вал и реально, в отличие от председательствовавшего, руководившей процессом. По другой, протяженность связи была более скромной – через Москва-реку в правительственный Белый дом.
Теперь следует поведать о том, что порой службы, обладающие оперативно-розыскными возможностями, переходят к откровенному запугиванию самих адвокатов[57].
Так это произошло в аэропорту Домодедово 4 февраля 2007 года, куда прибыли адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева для вылета в Читу, чтобы приступить к участию в следственных действиях по второму делу в отношении наших подзащитных. Хорошо помню, что мы вчетвером (Юрий Шмидт, Евгений Бару, Леонид Сайкин и я) подошли к стойке регистрации, передали свои паспорта и билеты, и тут я обратил внимание на двух стоящих за спинами сотрудниц авиакомпании человек, на каждом из которых была форма капитана милиции. Они внезапно проявили интерес именно к нашим документам, забрали их с места регистрации, подозвали двух вооруженных автоматами сержантов и без объяснения причин предложили нам проследовать в отделение милиции аэропорта.
Грешным делом, я решил, что это простая формальность, которая закончится, как только мы предъявим вместе со своими удостоверениями официальный вызов следователя Генеральной прокуратуры на следственные действия в Читу. Я ошибся, а ценой этой ошибки, помимо потраченного времени и сил, было еще и нервное потрясение жены, имеющей обыкновение провожать меня едва ли не во все дальние поездки. Как я потом догадался, ориентировка была дана на четырех мужчин и одну женщину, но, поскольку наша коллега Каринна Москаленко по свойственной ей привычке опаздывала, произошло следующее. Один из автоматчиков спросил у моей жены: «А вы тоже с ними?», и когда она, по простоте душевной, честно ответила «да», забрал у нее паспорт и велел также двигаться в направлении отделения. Где ей через некоторое время из-за духоты и довольно напряженной обстановки стало плохо, и пришлось вызывать врача.
В отделении нас продержали свыше часа, причем длительное время мы никак не могли добиться ни от кого, чего же от нас хотят. Вылет в Читу оказался под угрозой. Наконец, один из капитанов сообщил, что нас забрали, поскольку имеется намерение подвергнуть личному досмотру. Наши ссылки на адвокатский статус и охраняемую законом адвокатскую тайну никакого результата не имели. Было понятно, что помимо цели устрашения организаторы этого мероприятия намерены взглянуть на документы, заготовленные для встречи с подзащитными. Поэтому нашим узурпаторам был заявлен категорический отказ с требованием провести досмотр в общем порядке, как это делается со всеми пассажирами в предназначенной для этого зоне аэропорта.
В итоге нас под усиленной охраной, во главе которой появился человек в звании полковника милиции, провели в общий зал и под запись на видеокамеру осуществили некоторое подобие досмотра, в том числе и путем просматривания имеющихся у нас документов по делу. Правда, те материалы, которые мы готовили исключительно для конфиденциального обсуждения с клиентами, удалось, по счастью, пронести беспрепятственно.
В связи с этим скандалом я сделал два интересных наблюдения, имеющих самое непосредственное отношение к рассматриваемой теме.
Во-первых, еще у стоек регистрации мне бросилась в глаза выглядящая как новенькая капитанская форма обоих сотрудников. После нашего задержания сомнения в ведомственной принадлежности этих «капитанов» усилились, когда после того, как я потребовал предъявить документы, один из них представил мне удостоверение оперуполномоченного оперативно-разыскного бюро Управления внутренних дел на транспорте. Носившему долгие годы милицейские погоны человеку хорошо известно, как одевается на службе настоящий оперативник и как он не любит облачаться в форменную одежду, которая, кстати, при специфике его работы только мешает. Ну а уж совсем мои сомнения рассеялись после того, как вскоре я прочитал в газете, что в аэропорту Шереметьево был не допущен на рейс по причине сомнения в подлинности его авиабилетов Гарри Каспаров, собиравшийся вылететь в Санкт-Петербург на проводимое правозащитниками мероприятие. И бдительность в этом случае проявил тот самый «капитан милиции» по фамилии, помнится, Адамов, предъявлявший мне в Домодедове свое удостоверение. Бывают же такие совпадения!
А второе наблюдение связано с концовкой этой некрасивой истории. Когда мы, вместе с примкнувшей к нам Каринной Москаленко, поднялись по трапу задержанного с вылетом самолета, оказалось, что в том же направлении на нем летят и следователи по нашему делу. Только их было примерно половина в той группе, которая вместе со знакомыми нам лицами занимала часть самолета. Нетрудно было догадаться, что остальные – это те самые «специально обученные люди», кому поручено на месте заниматься оперативным сопровождением расследования.
