Иван Пстыго - На боевом курсе
Мы приехали в штаб и только начали беседу с Константиновым, как нарочно на КП поступает сообщение, что меня вызывает Подольский.
- Товарищ генерал, разрешите сообщить, что из-за тумана ваш вылет задерживается, - предложил Константинов.
- Нет, командующий знает, куда я улетел, и, если вызывает срочно, значит, есть нужда, - решил я, но Константинов, как начальник авиагарнизона, долго еще противился моему вылету.
А расчет у меня был такой: набрать скорость пол пологом тумана и пробить его. Слой тумана, я полагал, не мог быть слишком большим. Так я и сделал. Взлетел и только стал набирать высоту, как оказался в море солнечного света слой тумана был не больше пятидесяти метров по высоте. Но так просто выходить "сухим" из тумана удавалось далеко не всегда.
Обычно в инспекторские поездки по частям вместе со мной летела на Ли-2 группа специалистов - это помогало проводить обследование той или другой части достаточно квалифицированно. Сам я, как правило, поводил проверку летной подготовки командного состава части и, если требовалось, летал на спарке с тем или иным командиром.
Так было и на аэродроме, располагавшимся на одном из островов Курильской гряды. Полистав летную книжку командира авиационного подразделения Кипкало, я, помню, обратил внимание, что тот давно не проходил проверку в воздухе, и предложил ему контрольный полет.
- Всегда готов! - бодро ответил Кипкало и приказал подготовить двухместный самолет УТИ МиГ-15. Местные командиры отговаривали меня:
- Товарищ генерал, видите километрах в пяти от берега стоит стена тумана? Он в любой момент может пойти на берег и закроет аэродром. Мы в такой ситуации не летаем.
- В народе говорят: " Волков бояться - в лес не ходить", - не менее бодро заключил я, и мы взлетели.
Прошли вдоль границы тумана, над противоположной стороной острова, где было безоблачное небо, заняли пилотажную зону, и Кипкало уверенно начал выполнять одну фигуру за другой. Немного увлеклись пилотажем. И вдруг - иного слова здесь не подберешь - в наушниках, до того молчавших, раздается взволнованный голос с КП:
- Туман с моря пошел на аэродром! Быстрее на посадку!..
Кипкало разворачивает самолет в сторону аэродрома, резко снижается - ему местность здесь хорошо знакома - и буквально за минуту-две до того как стена тумана закрыла взлетно-посадочную полосу, наш УТИ приземлился. Уже на пробеге самолет врезается в мягкую серую стену, мы совершенно вслепую бежим по искусственной полосе, проложенной по болотистой низменности, и понемногу тормозим. Остановились. Выключили двигатель. Доносится голос в шлемофоне:
- Где же вас искать?..
- Мы на полосе, все в порядке.
- Ждите тягач, не уходите от самолета...
А туман настолько плотен, что из кабины спарки едва просматриваются края ее плоскостей. И тишина, как в глубокой яме.. Но вот стал прослушиваться шум мотора автотягача, медленно, с зажженными фарами, ползущего по полосе. Его фары не в силах пробить стену тумана: Светлые пятна от них стали обозначаться только метрах в десяти то самолета.
Да, такой туман - это уже очень серьезно...
Как-то, помню, в одной из частей я обратил внимание на странную, белую одежду на некоторых солдатах. Спрашиваю у командира:
- Что это за новая форма -зимняя, что ли?
- Ничего нового нет, товарищ генерал, - отвечает командир части полковник Колчанов. - Это обычные солдатские шинели. Через два года носки их на Курилах под влиянием соленых морских туманов они выцветают и становятся вот такими белыми. Туманы шинельное сукно отбелили, как холст. - Так они наверное задубели от соли? - сомневаюсь я.
- Да нет, соли в них нет. Эластичность сукна не теряется . Да вы посмотрите сами, - предложил Колчанов.
С удивлением осматриваю поданную мне шинель. Убеждаюсь, что сшита она из обычного солдатского сукна, но цвет, серый цвет, солдатской шинели, давно зафиксированный в литературе, - исчез.
А накануне отлета с острова мне предложили посмотреть еще одно чудо:
- Живой кит! Нигде не увидите!
Невольно вспомнились слова поэта: " От касатки без оглядки убегает даже кит". Напомню: касатка - это разновидность зубатых китов, которую природа снабдила острым роговым плавником метровой высоты на спине. Иногда они нападают на своих собратьев - снизу режет по брюху своим грозным плавником. Кит, спасаясь от атак стаи касаток, выплывает на мелководье, и бывает, что выбрасывается на отмель.
Свидетелями такой кровавой драмы, разыгравшейся неподалеку от аэродрома, мы и стали. Крупный кит, еще живой, шевелящий своими плавниками, лежал на песчаной отмели. А человек десять местных жителей уже разделывали его громадную тушу. У каждого из них в руках была специальная секира, похожая на мотыгу или кетмень, только с более широкой и остро отточенной режущей частью. Со всего размаха эта секира вонзалась в китовую тушу, и от нее отрубался большой кусок жирного мяса.
В настоящей работе в частях, в инспекторских полетах, учениях стремительно летели будни дальневосточной жизни. Наступила осень, а вместе с ней пришла неожиданная и потому тем более радостная весть: меня зачислили слушателем Военной академии Генерального штаба имени К.Е. Ворошилова.
Сборы, как всегда, были недолгими. Как положено, я рассчитался со штабом, тылом, доложил начальству и убыл, как у нас говорили, на Большую землю. До отправки в Москву оставалось уже несколько часов. Вдруг в гостиницу, где нас разместили с женой, подъезжает порученец маршала Малиновского и передает приказание утром следующего дня явиться к командующему округом.
Этот разговор слышала жена и, несмотря на ее большую выдержку и многолетний опыт боевой подруги командира, летчика, заволновалась, запереживала. Да и меня, откровенно говоря, закрадывались сомнения: неужели снова вернут, неужели снова сорвалась учеба?..
Утром являюсь к Маршалу Советского Союза Р.Я. Малиновскому рапортую по всей форме. . В кабинете, кроме маршала, еще человек пять, среди которых узнаю члена Военного совета округа генерала С.П. Васягина. И вот Малиновский говорит:
-Вы, Иван Иванович, свое слово сдержали. По оценке Подольского, поработали хорошо. И я свое слово сдержал - вас зачислили слушателем Военной академии Генерального штаба. - И, обращаясь уже ко всем присутствующим, Родион Яковлевич продолжает: - Вот уезжает от нас хороший человек, дельный работник, оставивший здесь, на Дальнем Востоке, глубокий след своими делами. А мы что? Пожмем ему руку, пожелаем успехов и все? Наверное он большего заслуживает.
Маршал берет со стола небольшую коробочку и со словами: -"Прими, Иван Иванович, на добрую память от всех нас, от Военного совета войск Дальнего Востока. Успехов тебе в учебе и службе!" - вручает мне именные часы. Меня, признаюсь это сильно растрогало.
