Нина Соротокина - Фавориты Екатерины Великой
Балязин В.П. — очень дотошный исследователь — рисует другую картину. Он утверждает, что представил Ермолова императрице, как всегда, Потёмкин. И оказывается, был ещё один претендент, уже упомянутый мной ранее, сын Екатерины Дашковой — Павел Михайлович Дашков. Молодому человеку было 22 года, он был хорош собой и европейски образован, с матерью объездил всю Европу. Вернувшись на родину, он стал адъютантом Потёмкина, получил чин полковника и был представлен императрице в качестве претендента на чин флигель-адъютанта. Должность эту, как утверждает Балязин, Павел Дашков не получил из-за того, что вдруг скоропалительно женился на купеческой дочери Алфёровой. Дашкова была оскорблена этим мезальянсом и никогда не общалась с невесткой.
Мне кажется маловероятным, что Потёмкин метил Павла Дашкова в фавориты. Сама Екатерина Дашкова в своих «Записках» пишет только, что активно противилась этому, причём её отношения с самим Потёмкиным были всегда хорошими. Кстати, именно князь уговорил её занять пост президента Академии наук. Дашкова боялась этой должности, хотела отказаться, но Потёмкин нашёл нужные слова и аргументы — назначение состоялось. Мало кто так радел о воспитании своих детей, как Дашкова, но ни сын, ни дочь не оправдали её надежд. Дочь неудачно вышла замуж, промотала состояние, её образ жизни был совсем непонятен матери. Сын был обычный служака, много играл в карты — а кто не играл. Собственно, о нём и рассказывать нечего.
Вернёмся к Ермолову. О нём известно, что он был умён, хорошо образован, скромен. Конечно, когда он был на должности, то имел кучу просителей. Желая быть справедливым, он помогал людям и, видимо, никому не сделал значительной гадости. Делами государственными он пренебрегал, но сопровождал императрицу во всех поездках. Сегюр подробно описывает её северное путешествие в Верхний Волочок, на Ладожский канал и т. д. Верный Ермолов сидит в карете рядом с императрицей. 1785 год знаменит тем, что Екатерина, наконец, приняла Жалованную грамоту дворянству. Может быть, фаворит этому как-то способствовал? Ещё в этом году был отменён старый русский обычай, по которому государственные прошения на высочайшее имя писались с обязательным: «Бьёт челом раб твой» — далее имя и фамилия. Смешно читать письмо к государыне Елизавете за подписью «раб твой Кант». Это было после взятия Кёнигсберга, а великий философ был жителем этого города. Теперь по повелению Екатерины слово «раб» сменили на «подданный».
Екатерина ни разу не написала о Ермолове Гримму, во всяком случае, я не нашла упоминаний о нём в их длительной переписке.
О Ермолове настолько нечего писать, что я воспользуюсь случаем и расскажу о постоянном и верном адресате Екатерины — бароне Гримме. Фридрих Мельхиор Гримм приехал в Россию в первый раз в 1773 году вместе с ландграфиней Гессен-Дармштадтской и её дочерью, будущей женой (первой) Павла Натальей Алексеевной. Здесь же он познакомился с Екатериной, и она позвала барона к себе на службу. Тот не ответил ни «да», ни «нет» и начал думать. Думал он долго и наконец ответил — нет, он уже слишком стар, 50 лет — это не тот возраст, чтобы начинать новую жизнь, он не знает русского языка, не знает русского общества, он боится завистников. Екатерина обиделась: «Я не понимаю таких утонченностей!» — но общение с Гриммом продолжала.
А общение было очень частым и приятным — они разговаривали. В своих «Записках» Гримм рассказал, как это происходило. После карточной вечерней игры Екатерина звала Гримма в свои покои, садилась с рукоделием, барон усаживался напротив, и начиналась беседа. Екатерина любила поговорить, она умела слушать и очень точно схватывала мысль собеседника, общение было почти ежедневным и очень приятным. Днём они тоже виделись. Гримм был не просто влюблён, он боготворил императрицу, он любил её не меньше, чем самый преданный из фаворитов — Ланской.
Любил, но служить в России не остался. Весной 1774 года он заболел, врачи порекомендовали ему Италию. Он уехал, но через два года опять явился в Петербург. На этот раз Екатерина предложила Гримму управление училищами, которые она собиралась учредить. И опять влюблённый барон ужом вылез из цепких рук Екатерины — какие ещё училища, как он ими будет управлять? Он был готов «стать собакой у её ног», и что ему государственная служба, после которой Екатерина его тут же забудет и бросит.
Но императрица нашла-таки Гримму выгодное и для него, и для неё место. Они стали переписываться. Екатерина была истинной графоманкой, она писала, он строчил ответ. Вначале они использовали почту, но это слишком медленно и ненадёжно. Тогда Екатерина начала использовать курьерскую службу. Курьеры мотались между Парижем и Петербургом с пакетами, иногда Екатерина отправляла эти пакеты ежедневно. Гримм пишет, что императрица русская была его единственным счастьем, он только и делал, что сочинял ей ответы. «Я слил свою жизнь с жизнью императрицы, я был неразлучен с ней, хоть огромное расстояние отделяло её от меня». И в Петербурге, и в Париже были уверены, что Гримм — личный шпион Екатерины. В самом деле, обо всём, что происходило значительного во Франции, Екатерина узнавала на следующий день. Иногда через Гримма она передавала пакеты для французского министра, обсуждались дела торговые, отношения с Турцией, завоевание Крыма и т. д.
Всё время переписки Екатерина платила Гримму жалованье — 2000 рублей в год, что по вексельному курсу было «зарплатой» работника русского дипломатического корпуса. В 1786 году Гримм был награждён орденом Святого Владимира 2-й степени, орден он тоже получил по почте. Дипломатические отношения с Францией поддерживались до 1792 года. Екатерина ненавидела французскую революцию, оно и понятно. В России было полно беженцев. На всякий случай она положила на имя Гримма деньги в Московский опекунский совет. Екатерина велела уничтожить свою переписку с Гриммом, но тот с невероятными приключениями, тайно вывез её в Германию. Барон Гримм пережил свою обожаемую императрицу на одиннадцать лет и умер в возрасте 84 лет.
О причине отставки Ермолова пишет всё тот же Сегюр. Он называет поведение Ермолова интригой, а я думаю, фаворит просто хотел быть справедливым. А дело вот в чём. После присоединения Крыма хан Шахин-Гирей по обоюдному согласию с императрицей должен был получать ежегодное вознаграждение. Передача жалованья была поручена Потёмкину, но он тянул с оплатой, год шёл за годом, а денег всё не было. Хан, подозревая Потёмкина в утайке денег, написал на него жалобу императрице, а чтобы скорее и вернее дошла, обратился непосредственно к Ермолову. Тот схватился за голову: как? Мы же обещали! О происходящем немедленно проведал двор, блеснула надежда, что ненавистный экс-фаворит и фактический правитель будет, наконец, свергнут. Уже поползли слухи, что Потёмкин просто украл эти деньги. Екатерине ничего не оставалось, как высказать ему свои претензии.
