Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история
Когда мы наконец сели в машину, Гарри стал настаивать, чтобы мы поехали вместе с ним на другую вечеринку. «Я не хочу туда ехать», — сказал Джон.
«Тогда я поеду с Мэй», — Гарри обнял меня.
«Убери свои ебучие руки!» — закричала я.
Гарри никогда не слышал, как я ругаюсь. В изумлении он отпрянул. Я повела машину. Гарри стал указывать дорогу, а Джон велел мне слушаться его, и мы таким образом приехали на вечеринку в дом каких — то людей, которых никто из нас не знал. В течение часа Джон и ГАрри распевали серенады перед полной комнатой изумленных незнакомцев. Затем я отвезла Гарри в его квартиру. Джон не хотел ехать домой, но мне уже все осточертело. С меня было достаточно. «Выходи, — сказала я ему. — Я заберу тебя утром.»
Я оставила их вдвоем перед домом Гарри.
Рано утром мне в отель позвонила Йоко. Она была в бешенстве и названивала всю ночь, но не смогла добраться до Джона, чтобы согласовать их версии для прессы. «Где он?» — со злостью спросила она.
«Он отсыпается у Гарри.»
Спросив номер Гарри, Йоко сказала: «Как ты могла сделать это?»
«Я не делала этого, — сказала я. — Это они сделали.»
Йоко не слушала. «Как ты могла допустить это?»
«Йоко, я старалась не допустить этого.»
«В этом твоя вина.»
Я промолчала. У меня не было сил спорить.
«Ты понимаешь, что это твоя вина?» Я продолжала молчать. «Меня просто поражает то, что ты сделала.» Я не отвечала. Наконец, поняв, что я не собираюсь отвечать, она бросила трубку.
После ее звонка я спустилась в холл отеля и взяла утренние газеты. На первых страницах все было усыпано заголовками и крупными снимками, запечатлевшими нас с Джоном. Я прочитала, что там понаписали. Газетчики узнали мое имя и называли меня «личным секретарем Джона» и «новой загадочной женщиной в его жизни». Прочитав, я поняла, почему Йоко так злилась. Сказав клерку, что мы не отвечаем на звонки, я поднялась в номер и позвонила Джону, который был у Гарри. «Ты видел газеты?» — спросила я.
«Да. Я не мог сделать все это», — ответил он.
«Мог, Джон, мог.» Он попросил меня послать телеграммы с извинениями и цветы братьям Смазерз, Кену Фрицу, Питеру Лофорду и Джэку Хейли — младшему, что я и сделала.
«Звонила Йоко, — продолжал он. — Она была очень расстроена.»
«Она мне тоже звонила, Джон, — сказала я. — Ты уже можешь вернуться в отель?»
«Да.»
Когда я приехала к Гарри, его телефон звонил без перерыва. Я ответила на несколько звонков. Журналисты хотели узнать, почему Джон покинул Йоко, собирается ли он развестись и собираемся ли мы пожениться. Они звонили всем, кто был с нами в тот вечер. Я узнала, что после концерта Томми Смазерз приехал к Питеру Лофорду и вошел в гостиную в очках Джона, которые жена Томми подобрала вовремя свалки. Несмотря на то, что Джон там устроил, гости Лофорда были в восторге. Они провели остаток вечера, примеривая очки Джона, чтобы почувствовать, что это такое — быть Джоном Ленноном. Я также узнала, что о нас говорила Рона Баррет в передаче «С добрым утром, Америка». Как только я привезла Джона в отель, зазвонил телефон. Это была Йоко, которую оператор соединил с нами. Она хотела поговорить с Джоном, и по его ответам было видно, что она настаивает на том, что причиной всего происшедшего была каким — то образом я. Джону надоело, и он бросил трубку. Однако Йоко продолжала звонить до самого вечера.
«Нам нужно быть более осторожными», — сказал Джон между ее звонками. Потом добавил: «Мне нужно быть более осторожным.» Потом пожал плечами: «Теперь уже слишком поздно.»
В тот вечер мы должны были пойти в отель Сенчери Плаза на обед в честь Джеймса Кагни, который устраивал Институт Американского Кино. Этого события мы ждали уже несколько недель, потому что Кагни давно был нашим любимым киноактером.
Когда нас увидели газетчики, они чуть с ума не сошли. Нам буквально пришлось пробивать себе дорогу через них, некоторые кричали и цеплялись за нас.
«Мэй, Мэй, — кричали они, — Мэй, как насчет снимка?»
«Джон, обними ее.»
«Поцелуй ее для нас.»
Когда мы наконец пробрались в отель, Джон перевел дух и сказал: «Не могу в это поверить. Здесь было больше прессы, чем когда я был Битлом.»
Мне не хотелось, чтобы на меня обращали внимание. Я не привыкла к этому и не знала, как себя вести. Я также подозревала, что это может взбесить Йоко. Это было самое худшее мое подозрение.
В конце марта Джону преподнесли счет за месячное проживание в отеле Биверли Вилшир. Этот Счет составил около десяти тысяч долларов. Сумма набежала не только из — за нас, но и из — за расходов за угощения Ринго, Хилари, Гарри и их гостей. Хотя счет шел в Эппл, Джон был расстроен такой экстравагантностью и тем, что он вопреки своему желанию жить благоразумно вновь потерял над собой контроль.
Его также беспокоил Гарри. В то время, как он пил и кутил с ним, Джону не надо было петь на альбоме. Гарри же, ко всему прочему, накануне записей схватил грипп и ужасно кашлял. Мы решили все вместе съездить на следующей неделе в Палм Спрингз — «просушиться в пустыне». Гарри все устроил, и вот мы в тихом, уютном, сонном местечке у подножия горы на сорок отдыхающих. Позади был плавательный бассейн, а также горячий ключ.
«Не могу дождаться завтрашнего дня. Весь день буду лежать на солнце», — сказала я Джону.
Он улыбнулся: «Я тоже».
В ту субботу погода была просто великолепная, и, провалявшись до заката, Гарри сказал: «Здесь есть хороший ресторан на вершине горы. Давайте сходим туда закусить.»
Мы сели в машину и подъехали к фуникулеру, который доставлял туристов на вершину горы. В вагончике могло поместиться не более тридцати человек, сидений не было, и, когда в небо набивалось много народу, пассажирам приходилось стоять вплотную друг к другу. Медленно поднимаясь на гору, мы, стоя, разглядывали окрестности из окна.
Ресторан на вершине горы был просто очарователен. Гарри заказал всем нам кофе и бренди. Мне было так хорошо, что я даже сама выпила бренди.
«Пора выпить еще по разу», — объявил Гарри.
«Мне не надо», — сказала я.
Гарри заказал выпивку. Когда Джон выпил свою порцию, я увидела, что он немного забалдел. Вдруг стало очень прохладно.
Мы еще немного поболтали, а потом Гарри посмотрел на Джона и сказал: «Пойдемте». Мы все встали.
По дороге к фуникулеру мы смотрели на звезды. Ночь была замечательная. Небо казалось черным, и от этого звезды горели еще ярче.
Вагончик, последний в тот вечер, был очень набит пассажирами, и среди них было не мало подвыпивших и шумевших. Они махали Джону, и он тоже махал им в ответ.
Во время спуска в вагончике погас свет. Все засмеялись. Потом те, что стояли вокруг, начали обнимать нас. Кто — то взял меня за задницу, и я подпрыгнула. Затем я увидела, как чья — то рука потянулась к Джону. Еще одна рука принялась ласкать мои груди. Было очень темно, но не совсем. Мне было видно, как вокруг Гарри вьются руки. Весь вагон пришел в движение: люди хотели обнимать Джона и всех, кто был вместе с ним, потому что мы, по — видимому были освящены магией одного из БИТЛЗ. Я стояла, как парализованная, в то время, как по нам шарили изучающие руки, и смотрела, как незнакомые попутчики пытались мастурбировать Джона и Гарри.
