Анатолий Максимов - Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки
В немногие субботние или воскресные дни я с семьей выезжал за город. Нашим любимым местом была Яблочная долина к югу от Монреаля милях в двадцати. В солнечные дни это место просматривалось даже из окна моего дома. Среди равнины вдруг вставали, как зубья дракона, скалы, покатые с одной стороны и обрывистые с другой. Зимой на склонах этой скалы-горы целые семьи из Монреаля катались на лыжах и табаганах, гуляли по узким, протоптанным в глубоком снегу тропинкам. На мангалах с сухим спиртом жарились хот-доги. В близлежащей деревушке продавался отличного качества яблочный сидр.
В таких поездках наша семья не имела каких-либо особенных привязанностей к другим семьям. Нина умела держаться ровно со всеми женщинами советской колонии, что было не так просто. Она охотно оставалась с детьми, когда родители хотели провести время где-нибудь в городе. Женщины относились к ней хорошо хотя бы за то, что она многих научила шить на швейной машинке. Через всю нашу совместную жизнь прошла основная профессия жены: вначале — портниха, затем — модельер.
Уже в конце зимы мы выбрались в Яблочную долину. Разожгли мангал. Мои два сына и мальчик с девочкой моего коллеги Владимира с огромным удовольствием уплетали все, что им ни предлагали: от хот-догов до яблок, купленных здесь же у местных жителей.
Мы, взрослые, выпили традиционного сидра и чуть-чуть водки. Возвращались уже к вечеру. Сухая дорога стрелой вела к городу, и тут я почувствовал, что у меня двоится в глазах: разделительная линия на шоссе, встречные автомашины… И выпили мы чуть-чуть… Может быть, я расслабился? А может, шутку сыграла смесь сидра с водкой? Сосредоточился, но опьянение не проходило. Нужно было освежиться, хотя бы снегом — впереди был город со светофорами и полицией, а за спиной спали на заднем сиденье уставшие дети и жена.
В то время до нашей резидентуры доходили из Центра слухи о коварстве западных спецслужб, которые подсыпали нашим разведчикам препараты, расслабляющие психику. Подумалось и об этом. Но до сих пор у канадской контрразведки не было основания предпринимать такие шаги в отношении меня. Я не вел себя грубо при проверке от «наружки», практически не использовал отрыв от нее, если только дорожные ситуации не способствовали этому.
Осторожно, уже в полной темноте, я привез семью домой.
А через несколько дней мне пришлось выполнять несвойственное ни мне, ни разведке мероприятие.
После девяти вечера я возвратился с работы и рассчитывал провести время в кругу детей. Но не тут-то было. Как это было принято среди живущих в одном доме советских семей, осторожный стук в дверь означал: вызывают для разговора в коридор.
Стучал взволнованный Владимир. Мы вышли на лестничную площадку, для безопасности поднялись на несколько этажей. Тут он мне в самое ухо сказал:
— Есть приказ «Босса»: возвратить вот это моему источнику.
Голос Владимира дрожал от возбуждения — он явно нервничал.
— А ты сам?
— Боюсь! За мной уже не один день плотно ходит «наружка».
Приказ есть приказ, и я спросил, где встреча и как выглядит человек. Владимир описал место и личность источника, но когда он назвал время, то тут уже разволновался я. Если даже через пять минут я выйду в город, остается всего сорок минут!
Обсуждать что-либо было бессмысленно — нужно действовать. Но все же уточнил:
— А «Босс» знает об этих минутах, которых почти нет?
Владимир кивнул. Я схватил пакет и стремглав бросился домой, на ходу обдумывая план действий. Через три минуты уже сидел в автомашине на одном из этажей гаража.
Решение было предельно простым: использовать момент неожиданности при выезде из верхних ворот гаража, где проходило авеню с четырьмя рядами движения и, что особенно важно, в одну сторону. Метров через сто авеню уходило под горку и разделялось на три улицы, одна из которых вливалась в мощную трассу, идущую с севера на юг.
Ворота гаража открывались автоматически и по сигналу водителя. Двигались они вверх секунд десять, но уже через пять-шесть секунд моя автомашина могла проскочить на улицу. Подъехав изнутри к воротам и выключив фары, я вставил ключ в замок для открывания и, высунув голову из окна, стал слушать шум от движения автомашин. Вот прошли вправо последние автомашины — значит, светофор, который был метрах в пятидесяти слева, перекрыл движение. Через шестьдесят секунд светофор зажжется и на зеленый свет пойдут автомашины. Значит, через секунд сорок я должен открыть ворота.
Вот нетерпеливые водители газуют у светофора — я начал открывать ворота и перевел рычаг скорости с первой на вторую. Ворота приоткрылись, и машина выпрыгнула на авеню, по которой уже катился поток в четыре ряда. Где-то сзади скрипнули тормоза, кто-то загудел, увидев перед собой лихача в моем лице, но я уже несся к заветной развилке, а с нее стремительно повернул вправо, затем еще вправо, пока не оказался практически в противоположном от начала движения направлении. Оставалось минут тридцать. Такой «скачки» я не припомню. Тем более такого грубого отрыва. Я отсекал предполагаемую «наружку», используя прием «еллоу драйва», то есть проезд на желтый свет светофора, а дважды даже «ред драйва». Хорошо, что асфальт был сухим, а то несдобровать бы мне: рисковал материалами, которые необходимо было во что бы то ни стало вернуть источнику в этот вечер. Такое в разведке бывает…
Метрах в двадцати от места встречи я бросил автомашину и через запасной вход вошел в таверну. Вблизи него должен был сидеть канадец. Расчет был на то, что после получения материалов он выйдет через главный вход на многолюдную улицу. На это ему потребуется не более десяти секунд. Дале если «наружка» у меня «на хвосте», она не успеет подтянуться ни к «моему» входу, ни к главному.
Канадец сидел за столиком один. Я его узнал сразу по характерным признакам, которые описал Владимир. И еще — журнал на столике. Хорошо, что он не раздевался — значит, не будет потери секунд на одевание. Я присел рядом.
— Я — от Владимира. Вот материалы, — и я положил ему пакет на колени. — Быстро уходите через главный вход и смешайтесь с толпой. Проверьтесь от «наружки».
Канадец проявил выдержку, оставаясь спокойным и невозмутимым. Он прикрыл пакет журналом, встал и, неся пакет, журнал и шляпу в руке, пошел к выходу. Я остался за столиком и следил за обстановкой. Движение канадца ко входу казалось мне вечностью. И последующие минуты в таверне длились невыносимо долго. Но, к моей радости, чего-либо подозрительного или настораживающего я не обнаружил.
Медленно ехал я по вечернему городу, только теперь обращая внимание на прелести мягких огней жилых домов. Теплый свет из окон двух- и трехэтажных коттеджей источал уют и спокойствие. А перед глазами все еще мелькали повороты и светофоры, красные задние огни автомашин и яркие фары встречных. Я медленно отходил от «ковбойской скачки» на моем «форде».
