Владимир Семёнов - Трагедия Цусимы
Неприятель забеспокоился. Его суда, раньше чуть видные на горизонте, приблизились на дистанцию 55 кабельтовых и завязали с нами перестрелку. Это оказались — «Мацусима», «Ицукусима», «Хасидате» и отряд канонерок и миноносцев. Подойти ближе, видимо, не решались. Казалось, что которому-то из крейсеров «Баян» удачно закатил в корму своим 8-дюймовым снарядом; были и другие попадания… По крайней мере, очень скоро они ретировались на дистанцию 7–8 миль. «Богатырь» опять орудовал в бухте Тахэ, забрасывая ее минами…
Невольно являлось подозрение, что весь «большой выход» предпринят с единственной целью — прикрыть эту операцию…
Плохой признак! Но были и другие, еще хуже… Из арсеналов крепости приняли винтовки на всю команду (по штату, на кораблях вооружены винтовками только матросы и строевые квартирмейстеры; специалисты — комендоры, гальванеры, минеры, рулевые, сигнальщики — снабжены револьверами, а машинисты и кочегары вовсе не имеют оружия.) и всех, до писарей и кочегаров включительно, обучали ружейным приемам, стрельбе и штыковому бою. Согласно существовавшим положениям, размер судового десанта определялся условием, чтобы при свозе его на берег корабль мог идти полным ходом и действовать всей артиллерией одного борта, т. е. — машинная команда и специалисты всех родов на своих местах, а из числа простых матросов налицо половина. Для Артурской эскадры, явно готовившейся совместно с гарнизоном крепости к долговременной тесной осаде, были объявлены новые правила. По сигналу — «свезти десант» — свозилась на берег вся строевая команда и половинное число офицеров, а по сигналу — «свезти резерв» — съезжали и все прочие. На корабле оставались только старшие специалисты — офицеры и нижние чины — числом около 40, задачей которых было по мере возможности действовать судовой артиллерией, а в критический момент уничтожить корабль, чтобы он не достался в руки победоносного неприятеля… Печальные перспективы!..
IX
Служба в охране. — Зловещие признаки деморализации. — Июльские бои за Лунвантан и Зеленые горы. — Тяжкая утрата для нашего крейсера. — Начало тесной осады. — Сюрприз со снарядами. — Флот на сухопутном фронте…
26 июня как раз наступала наша очередь дежурства, а потому после «большого выхода» мы («Диана») остались на рейде.
Господствовала типичная погода жаркого и дождливого сезона субтропического пояса: облачное небо; не так знойно, как душно; воздух насыщен парами; прожекторы дают мутный, молочно-белый луч, который не столько освещает отдаленные предметы, сколько слепит глаза и мешает видеть; наши — 60 s/m — с трудом брали на 12 кабельтовых, и даже крепостные — 90 s/m — не хватали дальше 2 1/2 миль.
Дежурство выдалось крайне беспокойное. Видимо, рассерженные нашими выходами, японцы, пользуясь благоприятной погодой, каждую ночь появлялись на рейде, забрасывая его минами и производя атаки на крейсер.
27 июня они только приглядывались и ближе 30 кабельтовых не подходили. Соединенным огнем крейсера, «Гиляка» и береговых батарей их без труда отгоняли. Зато следующей ночью два миноносца произвели лихую атаку и, несмотря на то что были открыты с расстояния около трех миль, выпустили свои мины с дистанции 15 кабельтовых.
Утром близ крейсера выловили две не затонувшие мины Уайтхеда, очевидно, из числа предназначавшихся для нас (самодвижущаяся мина Уайтхеда имеет автоматическое приспособление, при посредстве которого, не попав в цель, тонет, чтобы не достаться в руки неприятеля). С нашей стороны видны были хорошие попадания снарядов. Уйти миноносцам удалось, но, несомненно, не без потерь и повреждений.
В ночь на 29-е атака была повторена, но также безрезультатно, а нам, кажется, посчастливилось: видно было, как один из миноносцев, находясь от нас в расстоянии 22 кабельтовых, вдруг остановился и начал медленно (ясно, что машинами) разворачиваться на обратный курс; море около него так и кипело от падающих и рвущихся снарядов… Затем мы увидели огромное облако густого, черного дыма, как при взрыве меленитовых мин, после чего — как ни искали прожекторы — найти миноносца не могли. Возможно, что погиб. Остальные ушли.
Говорю — «возможно» — не решаюсь высказаться категорически потому, что, как выяснил опыт войны, в ночных боях очень часто «мерещится» то, что хотелось бы видеть, и притом «мерещится» не единичному человеку, а сразу многим. Что это? — массовый самогипноз, массовая галлюцинация? — пусть решают специалисты, но сам факт не подлежит сомнению. Примеры подобного рода засвидетельствованы не только с нашей стороны, но и со стороны нашего противника. Так, в «Chefoo Press», номера которой часто доставлялись в Порт-Артур китайцами, прорывавшими блокаду на своих шампунках, мы в течение июня и июля читали о троекратной гибели «Дианы» вследствие удачных минных атак. В одном из этих случаев картина нашего потопления была описана весьма подробно. Не могу допустить, чтобы командиры японских миноносцев посылали своему начальству заведомо ложные донесения, тем более что через своих шпионов это начальство могло легко их проверить, если не на другой же день, то, во всяком случае, дня через три. Несомненно, не только командиры, но и многие из числа экипажа миноносцев искренне верили, что трижды были свидетелями гибели «Дианы».
Однако же я отвлекся от изложения хода событий.
29 июня наше место на внешнем рейде заняла «Паллада», а мы перешли на сторожевой пост в проходе.
День 30 июня ознаменовался первой попыткой японцев помешать работам нашего тралящего каравана. Около 1 ч. пополудни, когда караван был милях в четырех от берега, его атаковали артиллерийским огнем пять неприятельских миноносцев. Беззащитные пароходы, конечно, вынуждены были, бросив тралы, отступить под прикрытие орудий береговых батарей и сторожевых судов. Нескольких выстрелов с «Паллады» и «Бобра» было достаточно, чтобы охладить пыл миноносцев и заставить их удалиться на приличную дистанцию.
В ночь на 1 июля японцы произвели минную атаку на «Палладу», но опять безуспешно. По-видимому, это была последняя их попытка утопить дежурный крейсер, и с этого времени, убедившись в бесплодности и убыточности таких предприятий, они появлялись по ночам на внешнем рейде с единственной целью — забрасывать его минами.
Со своей стороны, кой-чему научившись на горьком опыте, мы переняли их приемы, устроили на своих миноносцах необходимые приспособления и по ночам посылали их ставить минные банки на тех местах, где днем обычно появлялись суда, державшие блокаду Порт-Артура. Такой выпад, конечно, не остался не замеченным нашим энергичным и наблюдательным противником, и он тотчас же занялся систематическим тралением того пространства, где мы набрасывали свои мины и которое находилось вне сферы огня береговых батарей и сторожевых судов.
