Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Не пожалел, что "поприсутствовал". М. С. начал с атаки на "Советскую Россию" и ей подобные органы печати, которые ведут "разнузданную травлю". Никакая это не свободная дискуссия! Это признак деградации в партии. Если так пойдет, эту партию вышвырнут из политической жизни.
Некто Гусев из ЦКП РКП и еще один молодец пытались возражать. Но он их "посадил" — а Гусеву под конец заявил: еще посмотрим, останешься ли ты в партии. Вообще-то эта свора, гужующаяся в коридорах ЦК и в самом ЦК, озлоблена до предела… Никакого единства с этими людьми, на чем настаивает Ивашко, быть не может. Они накануне, говорят, собирались и готовили программной комиссии кошачий концерт. Но Горбачев их "предварил" своей яростной атакой.
Много умного говорили Абалкин, академик Пахомов, Денисов, нижегородский секретарь обкома, кое-кто еще. Но больше — примитив, убожество, невежество и реакционная агрессивность, им и было адресовано вступительное заявление М. С., которое он начал словами: "Перед вами буржуазный либерал, который продает страну капиталистам и проводит политику Буша". Эту цитату из "Советской России", он зачитал, указывая перстом на Чикина, главного редактора.
Его заключительное слово — шаг вперед ("в его идеологии"). Он, пожалуй, впервые этой "партейной" публике, а не в нашем кругу, сказал: "Хватит языческого поклонения основоположникам. Хотя они и великаны… для своего времени. Если мы не освободим свою мысль от почитания их, мы не найдем теории, адекватной реальностям и современной науке".
Вообще-то пора ему "делать" книгу "Перестройка-2", чтоб объясниться по прошествии пяти лет — и с миром, и с народом, и с партией, объясниться до того, как сдать бразды.
Я погружен в подготовку к встрече с мексиканским президентом (3–4. VII) — речь и переговорный материал, интервью для их газеты; к Колю — на 5. VII в Киеве, отчасти — к Лондону, Не хватает времени даже газеты читать, а то и ТАСС с шифровками. Да еще 32о жары, комары ночью.
Не хочется читать политические бумаги (взял с собой!), а надо!
3 июля 1991 года. Среда.День знаменателен еще и тем, что М. С. фактически "одобрил" возникновение "движения" — партии Яковлева-Шеварднадзе, а на ПБ добился отставки Полозкова.
Обнаружилось, что Медведев со своей группой, просидев два месяца в Волынском создал для "7" нечто такое с чем показываться туда нельзя. И М. С. спихнул это на меня… за два дня до того, как он представит это (за получением мандата) на заседание "9+1".
Впрочем, я его предупреждал, что из-под пера Медведева-Ожерельева выйдет доклад для партактива, а не для "7" в Лондоне. Шах тоже ему об этом говорил.
А "у меня" завтра мексиканский президент, 5-го Коль в Киеве, а 8–9-го Гонсалес!.
6 июля 1991 года. Суббота.Вчера: Киев, Коль и Ко.
Сам город… 35 лет не был там. Шофер — "экскурсовод" (мы с Игнатенко в "Чайке"). Ощущение, будто в каком-то большом западноевропейском, скорее, немецком, городе: XIX век, улицы, зелень, прибрано, чисто, ухожено… И, говорит шофер, в общем, сытно. В сравнении с Москвой!
Может, напрасно мы уж в средствах массовой информации так прибедняемся: будто чуть ли не на грани голода и полного развала находимся… Живет держава… А Украина может и "сама по себе", без нас. Но хочет уйти… Лозунги демонстрантов: "Коль — да! Горбачев — нет!".
Загородный дом — бывшая дача Щербицкого. Красоты природы. Комары.
Переговоры… Сначала "один на один"… "Ты — ты!"… А нам, окружению, много лучше, чем бывало с хонеккеровской командой, хотя там были хорошие ребята сами по себе. Близость, понимание, доверчивость, особенно — от нас, от М. С. Хочет Коль, чтобы был успех на "7" в Лондоне… Но не уверен, что так же отнесутся (как он) — другие, особенно Буш, Малруни, Кайфу. Очень хвалил Мейджера, ругал "его предшественницу".
Потом (когда в расширенном составе беседовали) Кёлер ("шерп") все уговаривал подчиниться МВФ. М. С. — ему: "СССР не Коста-Рика! От того, как "вы" (Запад) поведете себя в отношении СССР, история пойдет туда или сюда… "
А в общем аргументация М. С. — обычная для его бесед с иностранцами за последние месяцы. Он не прочел моего варианта к "7". Я ему все подсовывал свою копию… 2-й частью текста — программой сотрудничества — чуть воспользовался, а по главной проблематике, где "меморандум"… листал примаковский вариант… Перед беседой я ему протянул свой текст: "Возьмете?" "Да не надо, у меня ведь есть… Ты же прислал"… — сказал так, чтоб я не рассчитывал, что он его возьмет за основу. (Тем не менее, когда вернулись в Москву, позвал меня в "Волынское-2", чтоб "завершить" текст для "7" перед передачей главам республик. 8-го он собирает Совет Федерации, чтоб получить мандат на Лондон… За один-то день — успеем ли? Если начнет передиктовывать медведевское сочинение — все!!).
По Югославии с Колем большой был разговор. Не сошлись. Канцлер насупился, ибо М. С. нажимал: невмешательство во внутренние дела, беда, если СБСЕ станет инструментом вмешательства, территориальная целостность, неприкосновенность границ… — в общем наш набор с прицелом на Прибалтику!. А Коль исходит из того, что Югославии уже нет. И танками ее не сохранишь.
Восточная Европа… М. С. тянул на "сотрудничество"… и чтоб освободиться от комплекса "супервлияния",… "Мы им надоели! Но и они нам надоели! — говорил он теперь и канцлеру объединенной Германии. — И пришлось сильно "держать себя", чтоб устоять на паузе в отношениях с бывшими союзниками, чтобы время утрамбовало новую ситуацию, чтобы привыкнуть к отношениям с ними как со всеми другими, и не претендовать на "особые" отношения даже в новом виде.
А в самолете, когда еще летели в Киев, нам с Квицинским сказал: "Вот ненависть какую возбудили к себе "своей дружбой" после войны. Освободили их от фашизма и всё загубили!"
Убеждал Коля — что в двусторонних договорах нужен пункт о невхождении "во враждебные союзы". Коль, конечно, парировал: где они эти враждебные союзы? (и М. С., и Коль имели в виду одно — НАТО!). И вообще — чего, мол, ты, Михаил, боишься, ведь Венгрия, например, в 2005 году будет членом ЕС, а у ЕС будет тесная кооперация с СССР?!
Очень удачно прошла совместная пресс-конференция на лужайке. М. С. был в ударе, чёток…
Словом, новая дружба с немцами получила еще один большой ковш цемента… Рефреном шло у обоих: если все в порядке будет с советско-германским фактором — он и будет определять судьбу и Европы, и мировой политики. Оба исходят из этого.
В самолете говорит нам с Квицинским: "Коль понимает, что ему нас, СССР, не съесть; больше того — без нас ему не съесть Европы и не отделаться от американцев. И он будет делать все, чтоб нам помочь возродиться и стать рядом как тоже современная великая… Ну, а на Украину, конечно, он зарится… Но это уже другое, в отличие от гитлеровского, жизненное пространство".
