Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера
После того, как «Артемис» была отбита, первым приказом Хорнблауэра было поднять на капере французский триколор и точно такой же триколор водрузить над синим флагом «Сатерленда». Теперь он мог подойти к испанскому побережью без всякого риска, так как «Артемис» и ее новый приз, без сомнения, были именно теми кораблями, которые французы и ожидали здесь увидеть. Правда, в виду Барселоны Хорнблауэр больше ничего не предпринимал, за исключением того, что поднял французский опознавательный сигнал, прежде чем снова повернуть к югу. Это могло выглядеть несколько необычным, но все же не очень подозрительным. Высадить пленных в Санта-Барбаре, прежде чем захваченное судно будет официально признано призом, было не совсем правильным, но именно такой бессмысленный шаг и мог совершить командир французского капера. Есть причины для удивления, но нет причин для пальбы из пушек.
«Артемис» со своим призом появилась перед Санта-Барбарой 12 июля и просигналила, что собирается высадить пленных на берег. Комендант не был предупрежден о необходимости принимать пленных дополнительно, однако он был ограничен в переговорах возможностями сигнальной книги и неудобствами передачи сигналов на дальние расстояния и, наконец, просигналил, что готов принять пленных. Когда он увидел, что с кораблей спускают шлюпки, то спустился к месту предполагаемой высадки, готовый объяснить, что не располагает местом для размещения еще одной партии пленных и не уполномочен принимать их. Пушки трехорудийной батареи молчали, поскольку, как каждый мог видеть, шлюпки были наполнены британскими пленными, которых эскортировали вооруженные моряки с капера. Правда, как только высадка состоялась, выяснилось, что все «пленные» так же вооружены. Караул в месте высадки был вынужден сдаться, пушки захвачены ударом с тыла, а ворота в монастырь открыты без особых трудностей. Здесь, в импровизированной тюрьме, содержались по большей части дезертиры из испанской армии, однако здесь были и британские моряки — сто тридцать четыре человека — по большей части, но не все — из прежней команды «Артемис». Именно группе пленных старшин пришла в голову мысль подавать сигналы светом из окна монастырской часовни, обращенного в сторону моря. В конце концов они были пойманы на месте преступления. В то время, когда их спасители отворяли ворота монастыря, пленные старшины находились в карцере, изможденные, но по-прежнему не сломленные. Хорнблауэр забрал с собой коменданта и его приближенных в качестве военнопленных, освободил испанских заключенных и оставил тюрьму пустой. Затем он двинулся на север и в очередной раз появился перед Барселоной. К тому времени из разговоров с французскими пленными — некоторые из которых были несдержанны на язык — он знал, что в порту находится еще один капер, «Альцест», который часто работал в паре с «Артемис», поскольку фактически принадлежал одному и тому же синдикату. Квартирмейстеру «Артемис», португальцу по происхождению, была обещана свобода взамен на сотрудничество. Он составил сигнал, который должен был выманить «Альцест» из порта. Это должно было быть достаточно сложное сообщение, в котором бы говорилось о неприятельском судне к югу от Барселоны, слишком быстром для того, чтобы его могла перехватить «Артемис», но которое, скорее всего, спустило бы свой флаг перед «Альцестом». При этом приз можно было добыть, зажав жертву в прибрежном треугольнике — вполне обычная задача. Что пока оставалось непонятным на берегу, так это то, почему «Пемброк» до сих пор не был отослан в порт для признания его призовым судом. Последовал дальнейший обмен сигналами, при этом некоторые из них, подаваемые «Артемис», были не вполне правильными, так что второй капер вышел в море не ранее позднего пополудня. Его капитан приближался крайне осторожно и Хорнблауэр был вынужден открыть огонь. Прежде чем сдаться (15 июля), «Альцест потерял фок-мачту, но за исключением этого особых повреждений не получил. После этого о какой-либо маскировке не могло быть и речи, так что Хорнблауэр взял курс на Порт-Магон, где 20 июля и встретился с Лейтоном. Захват двух ценных призов несколько улучшил атмосферу его очередного свидания с контр-адмиралом. Похоже, что касается призовых денег, счастье начинало улыбаться Хорнблауэру. Правила, касающиеся призовых денег, гласили, что корабль или судно, признанные призом специальным судом, подлежали оценке и продаже на аукционе, как правило — с последующим принятием в состав флота. Что касается каперов или боевых кораблей, то лучшую цену за них обычно платил Королевский флот, частично оттого, что они были плохо приспособлены для торговых целей, а частью — из-за того, что при покупке частным лицом, они могли бы впоследствии (через третьи руки) попасть к своим прежним хозяевам и, таким образом, продолжить свою разрушительную деятельность.
Торговые суда, как, например, «Амели», были относительно более ценными, особенно если были захвачены в грузу, поскольку груз часто стоил даже больше, чем само судно. Сумма, вырученная от продажи приза на аукционе или каким-либо иным образом, за вычетом комиссионных торговым агентам, делилась на восемь частей, одна из которых направлялась старшему флаг-офицеру на позиции, три — командиру захватившего приз корабля, одна — его офицерам, одна — старшинам и две оставшихся — рядовым членам команды. Если неприятельский корабль был разрушен или потоплен, призовых денег могло вообще не быть, однако в этом случае комиссионеры Королевского флота платили приблизительно по пять фунтов за голову «каждого противника, который был жив в начале сражения». Эта сумма так же делилась, как если бы неприятельский корабль был захвачен и продан. Система эта явно работала в пользу командира корабля, однако на нем же была и вся тяжесть ответственности за повреждения и потери, если приз не был признан судом. Обитатели нижней палубы редко получали больше чем одну-две гинеи на человека — сумму, которую легче было пустить по ветру, чем сохранить. Хорнблауэр, до этого времени не имевший удачи с призами, в 1810 году заработал значительную сумму призовых денег: «Артемис» был снова принят на службу в Королевский флот, а «Альцест» — закуплен для нее же. Судя по всему, Хорнблауэру удалось собрать до 6000 фунтов стерлингов — достаточно, чтобы приобрести небольшое поместье. С этого времени покупка Смоллбридж-Мэнор стала действительно возможной и вполне осуществимой, как только имение будет выставлено на продажу.
24 июля контр-адмирал Лейтон снова поднял свой флаг на «Плутоне», а его эскадра вновь была в полном составе, готовая к решительному удару, нанесение которого так долго откладывалось.
