Григорий Сивков - Готовность номер один
А вокруг, как всегда, постоянные недобрые попутчики - разрывы от зенитных снарядов. Одного прямого попадания вполне достаточно...
Левый разворот со снижением, затем с набором, на юг, подальше от Керчи... Так. Теперь спокойно. Принял решение заходить на цель со стороны солнца. Зенитчикам против солнца бить похуже, а также достигается некоторая внезапность налета - немного позднее заметят.
Вышли к станции с юга. Ударили с ходу пот эшелонам противника. Кучно и довольно точно сбросили бомбы. Разбиты вагоны. Возник пожар. Разрушено полотно единственной железной дороги в Керчь.
На бреющем проскочили со станции Багерово на север, к аэродрому истребителей. Нас там, конечно, совсем не ожидали. Истребители противника пока еще не успели взлететь. Ударили мы из пушек и пулеметов по самолетам и по живой силе врага. Проскочили аэродром и, прижимаясь поближе к земле, понеслись на север.
Нас все таки атаковала пара МЕ-109. Воздушные стрелки Маслов и Рыжков сбили один "мессер", который упал в полутора километрах северо-восточнее Багерово.
Вражеские зенитчики опомнились. Начали бить вдогонку. Но это уже не так опасно. Огонь не прицельный. Группа вся в сборе, благополучно миновали зону зенитного огня и вышли на Азовское море.
Над морем летать нам приходилось до этого много: под Новороссийском, в районе Темрюка, и здесь, под Керчью. И всякий раз, особенно на малой высоте, тобой овладевает чувство волнения. Начинаешь прислушиваться к гулу мотора. Кажется, что двигатель работает нечетко. Смотришь на приборную доску - все вроде нормально. А беспокойство растет. Под тобой не земля, а неприветливое море... к земле как-то уже привык. В самом трудном и сложном случае можно совершить посадку. С земли взлетал, на нее и садишься. А в море на вынужденную садиться... Летчики в шутку говорят между собой, что Ил-2 по плавучести занимает второе место в мире... после утюга.
Вот показался родной берег, окутанный легкой сизоватой дымкой. Строения, деревья, высотки, овражки... И мотор вроде бы стал работать четче, ровнее. И настроение становится бодрым. Скоро и свой аэродром, где знакома каждая кочка.
Домой пришли без потерь. Садимся. Когда зарулили на стоянку, воздушный стрелок Степан Иванович Пластунов, обычно больше молчавший после полета, сейчас возбужденно говорит:
- Сердце зашлось, когда над водой шли. С непривычки, наверное...
Привычка - вторая натура. - Над землей - матушкой как-то спокойнее. Как ни то, а опору чувствуешь все же...
Отлично понимаю душевное состояние боевого товарища. Сам только что пережил то же самое. Да некогда заниматься самоанализом., давать волю своим чувствам.
Подбегает техник Иван Михайлов, спрашивает:
- Как работал мотор?
- Замечаний нет. Отлично.
С тех пор самолет мой стал обслуживать Ваня Михайлов - трудолюбивы, заботливый парень, - никаких замечаний по работе двигателя и самолета в целом у меня не было. Все действовало безукоризненно.
Тороплюсь на КП доложить о полете группы. Не исключен возможность, что сегодня предстоит слетать и второй раз. Наш святой ратный долг - оказать десантникам поддержку с воздуха.
На родной земле во время короткой передышки свыкаешься с мыслью, что опять предстоит летать над неприветливым, по-зимнему буйным морем.
Замполит проводит занятие
Душой и основным костяком полка, как и в других полках дивизии, были коммунисты. Они работали на всех ответственных участках в эскадрильях большого полкового хозяйства. Участвовали в самых сложных и ответственных боевых операциях. Обычно они были там, где наиболее трудно и опасно. Первыми осваивали новые самолеты, первыми летали на них по новым трассам воздушных дорог войны, первыми принимали на себя атаки вражеских истребителей и огонь зенитной артиллерии. Своим личным боевым примером, отвагой и мужеством, лютой ненавистью к фашизму, беззаветной преданностью Родине, своей партийной принципиальностью они вели за собой личный состав полка в жестоких схватках с немецко-фашистскими оккупантами. Вместе с ними бок о бок шли их верные и надежные помощники - комсомольцы полка.
Для всех нас навсегда останутся примером партийного, самозабвенного и честного отношения к общему делу, к своему воинскому долгу командиры-коммунисты. Лично я с большой любовью и глубоким уважением храню память о своих командирах, боевых товарищах коммунистах подполковнике Николае Антоновиче Зубе, майоре Артемии Леонтьевиче Кондраткове, майоре Иване Ивановиче Панине, старшем лейтенанте Иване Раубе и многих, многих других.
Коммунисты были очень требовательными к себе людьми, постоянно блюли свою партийную честь и совесть, помогали комсомольцам осваивать летное дело, воспитывали их политически, следили за их идейной закалкой.
В полку регулярно велась партийно-политическая работа среди летного и инженерно-технического состава. Проводились партийные собрания, политзанятия, выпускалась стенная газета и боевые листки.
Партийная организация полка систематически пополняла свои ряды за счет лучшей части комсомольцев и беспартийных личного состава полка. Нередко мы были очевидцами таких беспримерных по своему яркому патриотизму фактов, когда улетавшие на очередное боевое задание летчики и воздушные стрелки оставляли свои заявления: "Если погибну в бою, прошу считать меня коммунистом!"
После гибели воздушного стрелка Леонида Татаренко в его вещах была найдена записка: "Если я погибну, прошу считать меня коммунистом. Товарищи, громите врага, гоните немцев с нашей земли. Дадим нашему народу такую счастливую жизнь, какой она была до войны. Вперед, на запад!"
Партийной работой в полку руководили заместитель командира полка по политической части майор Афанасий Григорьевич Кущ и парторг полка капитан Ясырев.
Помню, как в одну из передышек между боями майор Кущ мне сказал:
- В двадцать один ноль-ноль будет инструктивное политзанятие.
Поужинали на скорую руку. Вышли из столовой, стоим разговариваем, курим. Женя Прохоров рассказывает очередную байку. Вокруг него стайка молодых летчиков.
- Все в сборе? - спрашивает подошедший майор Кущ.
- Все, - отвечает парторг полка Ясырев.
- Тогда пойдемте в аудиторию.
Пропускаем вперед майора и следуем за ним в столовую.
Здесь уже прибрано, столы сдвинуты, табуретки расставлены. Импровизированная трибуна: тумбочка, покрытая красной материей. Рядом с ней на столе традиционный графин о водой.
Разместились, приготовились слушать. Майор Кущ обвел сидевших взглядом, будто считал количество присутствовавших. Потом подошел к трибуне, положил тетрадь-конспект, нахмурился, смотрит на графин - нет стакана. Дежурный срывается с места, тотчас приносит с кухни железную кружку.
