Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Наш первоначальный замысел состоял в том, чтобы найти для нас (для всех нас) место, где можно танцевать и петь и т. д. Но нужно найти путь преобразовать этот первоначальный замысел в эффективный социальный акт[237].
В том же году на обороте другого документа ассоциации Лэйнг набрасывает несколько строк:
МОЛИТВА О МЕСТЕдля танцев и песни для
криков и визга
место
для взрывов агонии и экстаза
пристанище
место для возвращения
для отключения
место
для дыхания полной грудью
место для жизни
и для любви
место, где можно быть[238].
Таким местом и стал Кингсли Холл.
Условия его аренды были следующими: Лестеры отдавали Кингсли Холл в аренду Филадельфийской ассоциации сроком на пять лет, с 1965 по 1970 гг., она должна была содержать его в надлежащем виде и сохранить доступ к нему всем группам, которые прежде встречались в его стенах (например, воскресной группе евангелистов) и позволять владельцам беспрепятственно посещать его в любое время. Арендная плата была номинальна – один фунт стерлингов в год.
Мюриэл Лестер была человеком с убеждениями, и, очевидно, когда Лэйнг беседовал с ней, увидела в нем родственную душу. «Вообще-то, она не привыкла тратить свое время на людей, которые не могли правильно завязывать галстук, носить белую рубашку с белоснежным воротником и отполированные ботинки. <…> Я нанес ей визит в ее доме в северном Лондоне и разъяснил ей свою идею, она ничего не слышала об этом, но сразу же ею прониклась»[239], – вспоминал он о своем посещении. Здание было отдано фактически просто так, за символическую арендную плату. Это была помощь одного человека с убеждениями другому человеку, имевшему убеждения и цели.
Этот эксперимент Лэйнга отличался от множества сходных экспериментов и проектов – и от его ранней «Шумной комнаты», и от «Виллы 21» Купера, и от деятельности Франко Базальи в Италии, и от «La Borde» Жана Ори и Феликса Гваттари, и от Гейдельбергского социалистического союза пациентов. Проект развивал Лэйнг, а он не любил никакой зависимости от институций и социальных групп. Кингсли Холл не был связан ни с какой психиатрической больницей, он вообще не был включен в систему здравоохранения: это была свободная коммуна. Кингсли Холл не поддерживался никакой политической партией, объединением или группировкой и всегда оставался вне политики. Это был совершенно свободный проект: истинное детище своего ни от кого не зависящего творца Лэйнга. Однако такой статус Кингсли Холла не все оценивали позитивно. Джованни Джервис, итальянский психиатр и активист движения «Демократическая психиатрия», отмечал, что подобный независимый статус Кингсли Холла ослабит его воздействие на общество. Проблематично, на его взгляд, при такой независимости будет воздействовать на проблему использования обществом психиатрии как репрессивной силы. Такой независимый проект будет ограничен, малоэффективен и в высокой степени маргинализован[240].
Кингсли Холл открыл свои двери в начале июня 1965 г. и, согласно отчету Филадельфийской ассоциации 1969 г., с июня 1965 г. по июнь 1970 г. принял 119 постояльцев, 40 женщин и 79 мужчин. 85 % обитателей были в возрасте от двадцати до сорока лет, около 65 % постояльцев имели психиатрический диагноз, три четверти из них были шизофрениками и более чем половина ранее уже проходила стационарное лечение, однако только девять из этих шестидесяти пяти процентов после отъезда из Кингсли Холла были госпитализированы вновь.
Одновременно в Кингсли Холле могло находиться всего четырнадцать человек. Кроме этого, иногда там обитали и временные гости – выписавшиеся из психиатрических больниц или заболевшие часто проводили там ночь или две, а затем уходили. Проводились также дни открытых дверей и воскресные завтраки, присоединиться к которым мог любой желающий, устраивались и публичные лекции, собиравшие иногда до двухсот человек. Лэйнг и его коллеги вели постоянный ежемесячный семинар по феноменологии и социальной теории, участниками которого были около пятидесяти психиатров и психотерапевтов. Мортон Шатцман вспоминал:
ФА спонсировала в Кингсли Холле лекции по психиатрии, «антипсихиатрии» и феноменологии и организовывала семинары и встречи со многими специалистами из различных областей… В течение последних трех с половиной лет с обитателями Кингсли Холла встречались экспериментальные драматические труппы, авангардные поэты, художники, музыканты, танцоры и фотографы, представители «новых левых», группы лондонского антиуниверситета, лидеры коммунарного движения[241].
Надо отметить, что особенностью проекта было и то, что «текучка» больных была сродни «текучке» врачей. Даром, что все ролевые рамки были разрушены. Лэйнг прожил там около года, то же можно сказать и об Эстерсоне и других. Ни один врач не продержался в коммуне более двух лет.
В организации проживания Лэйнг придерживался того, что он называл ауторитмией. Он позаимствовал это понятие из практики афонских монастырей в Греции, где монахам позволялось организовывать свой быт, исходя из своего собственного пути. Лэйнг считал, что необходимо предоставить людям возможность существовать в своем собственном подлинном ритме, а не навязывать им коммунальные образцы поведения. По этим причинам жизнь Кингсли Холла не была строго регламентирована. В нем были только своеобразные антиправила: 1) все правила могут подвергаться сомнению, включая и это; 2) если вы нуждаетесь в экзистенциальной, психологической, социальной, экономической, физической поддержке, попросите ее; 3) само регулирование и ауторитмия великолепны до тех пор, пока не нарушают границ других. За исключением ужина за большим деревянным столом в холле и (хотя и в меньшей степени) утренних групповых бесед, каждый из обитателей мог строить свой день, как хотел: у каждого была своя крошечная комната, где он мог уединиться в любой момент. Такая организация была хороша не во всем. Необходимые для поддержания коммуны функции – закупка продуктов, приготовление еды, уборка и мытье посуды выполнялись не всегда регулярно и вовремя. Все четырнадцать обитателей отчисляли в коммунальную копилку Кингсли Холла три фунта (семь долларов) в неделю: на содержание жилья в порядке и пропитание.
Через месяц после открытия в Кингсли Холл прибыла медицинская сестра Мэри Барнс, история которой станет самой известной историей этого проекта. Мэри Барнс познакомилась с Лэйнгом на Уимпол-стрит в 1963 г. Сама она была набожной католичкой, очень несчастной из-за болезни своего младшего брата, хронического шизофреника. Она почти каждый день писала Лэйнгу и настаивала на том, чтобы он не упустил Кингсли Холл ни как проект, ни как здание. Она поддерживала его и собиралась стать первым человеком, вошедшим в его двери с намерением жить здесь постоянно. Так и произошло.
