Юрий Соломин - От Адьютанта до егο Превосходительства
Это первый телевизионный фильм, который получил Государственную премию имени братьев Васильевых.
Помню, после его выхода меня впервые пригласили на обед в Кремль. Я очень нервничал. Жена с дочкой в это время жили за городом, дома со мной оставалась теща. Она готовила прекрасно. Сварила потрясающий украинский борщ, чтобы ее не обидеть, я наелся этого борща с мясом. Пошел на обед. Вхожу — накрытые столы. На них чего только нет, а я после борща на еду смотреть не могу. Тогда я стал наблюдать за людьми — это было так интересно. С тех пор каждый раз, когда меня куда-нибудь приглашают, я перед этим хорошо обедаю и вспоминаю тещу добрым словом.
После выхода «Адьютанта» нас приглашали в разные страны. Как-то мы поехали на премьеру в Прагу. Там картину принимали прекрасно. У нас не было пи одного свободного часа. Кончалось одно выступление — начиналось другое. Я Прагу видел раньше, а Ташкову так и не хватило времени, чтобы пройтись по ее улицам.
Нам заплатили приличные деньги, и мы хотели купить родным и друзьям подарки. Дело было как раз перед Рождеством. Зашли в магазин, а там народу — не протолкнешься. Мы уже хотели плюнуть и уйти, вдруг подходит продавщица. Она нас узнала. Спрашивает, что вам нужно, напишите. Мы написали, отдали деньги. Она нам сама все купила и принесла.
Был там у меня и такой случай — мне взяли билет не на тот самолет, который мне нужен, а я опаздывал на спектакль. Билетов на нужный рейс не было, но в аэропорту сказали: мы вас отправим, если расскажете, что в фильме дальше было, — тогда еще не вышли все серии. Пришлось рассказывать.
Фильм и теперь имеет успех, а ведь, не снимись я в «Сильных духом», не видать бы мне роли Кольцова. Все-таки я верю в судьбу.
Актеру очень нужно везение. Образно говоря, он должен получить однажды большой «кусок мяса», из которого можно делать все, что хочешь: бифштекс, отбивную, котлету… Твое «поварское» искусство в твоих руках. Но нужна основа — большая счастливая роль. Есть актеры — неудачливые! — которые так и не дождались такой роли, хотя сыграли десятки других и даже удостоились почетных званий. Мне повезло. Роль Кольцова в «Адьютанте» не самая главная в моей жизни, но она вывела меня как бы на новую творческую орбиту…
Только после этого фильма я стал каждый сезон получать центральные роли. Если бы не «Адьютант», мне, может быть, потребовался бы больший период времени, чтобы меня оценили. Я имел зрительский успех — это тоже очень важно.
Помню, когда мы приехали на гастроли в Одессу, все смеялись, что принимают театр и Соломина. Мне предлагали квартиры, дачи с полным пансионом на время гастролей. Я, само собой, от этого отказывался.
Убежден, что участие театральных актеров в фильмах идет им только на пользу. Кино создает артисту популярность. Мне лично ее принес «Адьютант его превосходительства». Слова «популярность» бояться не надо. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, и плох тот артист, который нс стремится стать известным. Конечно, в театре у артиста для этого ограниченные возможности. Здесь его видят тысячи, а в кино, на телевидении — миллионы. Очень жаль, что сейчас молодые артисты лишены такой возможности, ибо наши фильмы на экран не выходят, да и на телевидении показаться возможность очень невелика, хотя сейчас и начинают вновь появляться отечественные сериалы.
Вместе с тем, конечно, нельзя бросать театр ради кино. Театр — тот же стадион, куда нужно приходить ежедневно, чтобы всегда быть в форме.
КАК МЫ «ХОДИЛИ ПО МУКАМ»
После «Адьютанта» меня пригласили на роль Рощина в «Хождении по мукам». Приглашение меня именно на эту роль выглядело вполне логично. На Рощина же пробовался и Миша Ножкин. У него получились хорошие пробы. Худсовет решил сохранить нас обоих. Я в это время гастролировал в Минске. Вдруг мне звонит второй режиссер и сообщает, что меня утвердили на роль… Телегина. Это оказалось для меня полной неожиданностью. Я стал отказываться — не видел себя в этой роли, но потом меня все-таки убедили.
Снимали эту картину года три. Много было экспедиций — и в Ленинград, и в Прибалтику. Много павильонных съемок. Я же продолжал работать в театре, потому все это было довольно изнурительно. Пока снимали фильм, режиссер Василий Ордынский попал в больницу с инфарктом. За это время я успел сняться в четырехсерийном фильме «Блокада». Потом вернулся в «Хождение по мукам».
Эту картину часто сравнивали с предыдущей экранизацией Григория Рошаля. Но у Рошаля три серии, у нас же — тринадцать. Это один из наших самых больших фильмов. Василий Ордынский — режиссер очень скрупулезный. Иногда своей педантичностью он мог даже вывести из себя, но сейчас, когда смотришь фильм, понимаешь, что он был прав.
Все сцены сняты добротно. Особенно пристрастно он относился к батальным эпизодам. Может быть, потому, что сам прошел дорогами войны. Помню, как под Ленинградом мы снимали переправу. К нам присылали солдат. Вообще, без армии в то время нельзя было снять ни один фильм. В экспедиции всегда были задействованы солдаты. Мы снимали ночную переправу, когда группа, возглавляемая Телегиным, переходила речку вброд. Репетировали с полной выкладкой. Река была довольно глубокой, иногда приходилось подпрыгивать, чтобы вода не накрыла тебя с головой. Отснять за один день этот эпизод не смогли. На следующий день продолжили. Среди солдат было несколько человек небольшого роста. Двое из них стали погружаться под воду. Ордынский стал кричать: «Прекратите хулиганство!» — а выяснилось, что они действительно стали тонуть. Пришлось на время прервать съемку. На экране все это выглядело очень убедительно.
ИМПЕРАТОР ЯПОНСКОГО КИНО
В театре моей памяти — непрерывная премьера. В нем постоянно возникают избранные лица. Моим сердцем избранные. Знаменитые и никому, кроме меня, не известные. Среди них особое место у Акиры Куросавы.
Можно сказать, мне выпал счастливый билет — работать с режиссером такого уровня.
Мои отношения с ним, которые я рискну назвать дружбой, длились почти четверть века. Срок, конечно, немалый. Что-то забылось, какие-то события наложились друг на друга, какие-то эпизоды стали напоминать легенду.
Шел 1972 год. Наш театр был на гастролях в Киеве, и там со мной случилась беда. Мы играли «Пучину», и внезапно у меня начались дикие боли. Со спектакля меня буквально вынесли. Оказалось, что у меня не просто аппендицит, но и перитонит. Меня немедленно прооперировали, и месяца два после этого пришлось пролежать в больнице. Стоял июль, страшная жарища. Все накалилось от зноя.
