Георгий Яковлев - Никита Изотов
Второй месяц без выходных. Много времени уходило на решение вопросов по техническому обеспечению шахт в комбинате Ростовуголь. Раза два в неделю уезжал Изотов на «Пролетарскую диктатуру», спускался вместе с заведующим в шахту, говорил с бригадирами, навалоотбойщиками. А звонил сюда по телефону ежедневно. Обрадовался, когда «Пролетарка» перевыполнила план ноября. Подумал, затем и приглашают в горком партии, чтобы поддержать его инициативу о раскреплении руководителей. Однако разговор пошел совсем иной.
— На тебя жалобы, товарищ Изотов. — Секретарь горкома Оника показал папку. — Самоуправничаешь. Нельзя без ведома горкома руководителей отстранять от должности. Таких прав тебе не давали.
— Так никчемные люди, а не руководители, Дмитрий Григорьевич, — пытался оправдаться Изотов. — Чувство нового утратили, дальше носа ничего не видят.
— Этих никчемных людей утверждало бюро горкома, — обрезал его секретарь. — Перед бюро и будешь отчитываться послезавтра. Специалистов у нас пока, сам знаешь, не хватает, кадры беречь надо, растить, а не разгонять.
В Промакадемии впервые Изотов услышал эту фамилию. Один из профессоров с восторгом рассказывал, как студент Московского горного института Дмитрий Оника предложил применить врубмашину для разрушения Китайской стены в связи с объявленной тогда «реконструкцией» столицы. Практика подтвердила расчеты студента, Моссовет объявил Онике благодарность.
После разноса Изотов еще больше зауважал секретаря горкома.
— Наш, из горняков, — говорил он, когда речь заходила о мероприятиях горкома. — Спуску не дает, молодец.
Бюро стало серьезным уроком для Изотова, человека импульсивного, неистового в работе и желающего видеть энтузиастов во всех. Не любил Изотов людей безынициативных, флегматичных. Для него, если человек не горел делом, значит, зря место занимает. В горкоме партии, обкоме не раз его поправляли.
— Да поймите же, уголь без души из земли не достанешь, — горячился Изотов, — уголь должен душу работника почувствовать, тогда он ему в руки сам дастся.
— Ты нам самодеятельность не разводи, — уговаривали его. — Не все горят, точно. Считаться следует с настроением. Подчиненного зажечь надо! Усвоил?
Но горячность его, непоседливость нравились и партийным работникам, и шахтерам. Все видели: ради дела себя не щадит. Чем не характеристика? А замечания Изотова на технических совещаниях всегда были дельны, весомы. Любую проблему начинал изучать с самого низа. И работников наставлял: без совета с передовыми горняками ничего не начинать.
В это время страна готовилась к выборам в Верховный Совет СССР первого созыва. За достойную встречу дня выборов — 12 декабря — соревновались смены, участки, шахты. Уже в октябре и ноябре многие горняцкие коллективы рапортовали о выполнении месячных планов, а к декабрю подтянулся и трест Шахтантрацит, в отдельные сутки давал «плюс», и это отмечали в наркомате. Звонили, интересовались успехами своего выдвиженца. А потом пришла сверху бумага — Изотова рекомендовать кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР.
В конце октября 1937 года рабочее собрание шахты «Пролетарская диктатура» проголосовало, и стал Никита Алексеевич Изотов кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Сидел он в президиуме смущенный: столько добрых слов было сказано о нем, его методах руководства, его авторитете. В резолюции горняков было записано: «Мы выдвигаем кандидатуру тов. Изотова, как лучшего забойщика Донбасса, инициатора изотовского движения, как борца за высокую производительность труда, как мастера забоя, как верного сына своего народа, борющегося вместе с партией и всеми трудящимися СССР за дело коммунизма, за счастье трудового народа». Стоит ли говорить, что в день выборов голосовавших против не было, что, впрочем, никого не удивило.
Прошел год. Трест стабильно выполнял план, и Изотова в конце 1938 года выдвинули начальником комбината Ростовуголь, а затем другого, под названием Сталинуголь. Это были крупнейшие производственные объединения, куда входили шахты, обогатительные фабрики, ремонтные предприятия, десятки тысяч людей работали на уголь.
И здесь он почувствовал, как не хватает системы знаний, масштабности мышления, перспективного видения. Врожденная добросовестность вынуждала сидеть допоздна, разгадывать всякие хозяйственные головоломки, обходиться без выходных. Бывая в наркомате, настойчиво просил, чтобы разрешили доучиться, закончить все же академию.
10-21 марта 1939 года проходил XVIII съезд ВКП(б). Слово предоставили и делегату от донецких большевиков Н. А. Изотову. Никита Алексеевич начал с цифр, которые прозвучали очень убедительно: в 1932 году на шахтах, входящих ныне в комбинат Сталинуголь, было добыто 22 642 000 тонн угля, а в 1938-м — 41 136 тысяч тонн. И сравнил; в царской России в 1913-м — году наивысшего подъема — добыто 28 537 тысяч тонн. Он говорил о большой победе шахтеров Донбасса, о новой технике, о необходимости обеспечивать для нее фронт работ, о цикличной организации труда в забоях.
— Мы сейчас ставим вопрос о том, — сказал Изотов, — чтобы перейти на прерывку, ибо она, несомненно, оправдает себя и даст возможность лучше и производительнее использовать механизмы, культурно работать, а также подымет роль наших партийной и профсоюзной организаций…
Наверняка подумал о старом друге Сашко Степаненко, ну не Сашко уже, а парторг ЦК ВКП(б) на «Кочегарке» Александр Тимофеевич. Давненько не сидели с гармоникой в руках, все больше встречи деловые, на совещаниях. Засасывает работа, а должна она, уверен в этом, оставлять время и для такого вот человеческого общения. Не зря упомянул о непрерывке — шахте даже, не только людям, отдыхать хоть день в неделю надо. И не по скользящему графику. Ладно, все будет со временем…
В 1939 году Изотов был награжден орденом Трудового Красного Знамени, который в Кремле вручил ему Калинин.
Несмотря на рост угледобычи по комбинату, на награды, Изотов чувствовал, как не хватает ему знаний, умения анализировать управленческую структуру, и он настойчиво просился закончить учебу. Наконец Наркомат угольной промышленности согласился с его доводами. В ноябре 1940 года Изотов вернулся в Москву, обогащенный практикой — руководил крупнейшими в Донбассе комбинатами. Гордился, что сдал дела в комбинате Александру Федоровичу Засядько, известному шахтерам страны человеку. Привычно впрягся в занятия: лекции, конспекты, семинары, поездки в Подмосковье.
Уезжал ненадолго, поэтому впервые не взял Надюшу. Да и дочки выросли, в школу ходили — пожалел срывать. Маялся, конечно, но письма домой писал бодрые. Не успел, по собственному выражению, «натрудить мозги», как неожиданный вызов к руководителю Наркомата угольной промышленности, только что учрежденного, Василию Васильевичу Вахрушеву. Нарком встретил Изотова посреди кабинета, подчеркивая уважение к нему, доверительно сказал, что с углем досадные перебои: руководители объективные причины придумывают, прикрывают организационную немочь. Посоветовались, решили просить его, Никиту Алексеевича — кого же еще? — возглавить отстающий трест в Донбассе.
