Виктор Афанасьев - Рылеев
Многие исследователи сравнивали «Войнаровского» с «Полтавой» Пушкина (1829) — всегда побивая первого второй, исторически точной. Но с чем тут спорить, если, как мы видим, Рылеев не хуже всех знал историческую правду, а в поэме дал волю фантазии?
Разные замыслы, разные цели у Рылеева и Пушкина. В заметках о «Полтаве» (1830) Пушкин говорит: «Мазепа действует в моей поэме точь-в-точь как и в истории, а речи его объясняют его исторический характер».
Нельзя обвинять Рылеева в антиисторизме или «ограниченном» историзме. Так говорить — недооценивать как личность, так и творчество Рылеева. В этом случае поэт и его поэзия (и особенно «Войнаровский») — реальная сила истории, одна из самых активных в 1820-е годы. Стихи Рылеева были не просто популярны, они зажигали, направляли к действию. Они были оружием. Надо еще разобраться в таинственном механизме гениального творчества поэта-декабриста, который умел производить своими сочинениями такое впечатление у читателей, о каком любой поэт может только мечтать.
К тому же «Войнаровский» — единственная поэма, легально пропагандировавшая революционные — декабристские — идеи.
Все это — исходный пункт для суждений о творческом методе Рылеева.
Герцен называл Рылеева «великим поэтом», приравнивая его по силе чувства к Шиллеру. Огарев в 1860 году — писал: «Перечитывая «Войнаровского» теперь, мы пришли к убеждению, что он и теперь так же увлекателен, как был тогда, и тайна этого впечатления заключается в человечески-гражданской чистоте и доблести Поэта, заменяющих самую художественность, или лучше, Доведенных до художественного выражения».
Огарев обратил внимание на то, что гражданственность поэзии Рылеева имеет художественный смысл.
5
В сентябре 1823 года в доме Рылеева собрались родственники и друзья, Рылеев был счастлив: у него родился сын, которого назвали Александром. «Наташинька, слава богу, здорова, — писал он теще в Острогожск, — а равно и малютка Александр… Матушка теперь в деревне, насилу могла расстаться с Александром». Во время крещения Александра восприемниками были Федор Глинка и тетка Рылеева — Вера Сергеевна Готовцева.
«Рылеева вам кланяется, она родила Александра, — писал А. Бестужев сестрам в сентябре. — Поздравьте Либерала, который пишет теперь прекрасные оды. Полярная Звезда сбирается. Виньетки гравируются».
Осенью этого года — с середины сентября — Бестужев находился в длительной поездке по службе — с герцогом Вюртембергским. Рылеев занимался «Полярной Звездой» один. Он вел переписку с авторами, переговоры с цензором.
Из Одессы В. Туманский прислал стихи — свои и Пушкина. Рылеев отвечал: «Все сии стихотворения вместе с пиесами Консула нашей Литературной республики (так Рылеев называет Пушкина. — В.А.) отданы Бирукову… Бируков — цензор-деспот». В этом же письме: «Стихотворений наслано к нам куча». Письмо написано в несколько приемов. Рылеева все время отвлекают дела: «Сей час получил пиесы от Вяземского, Родзянки и В. Измайлова»; «Сей час от Бирукова. Варвар не пропустил ни одной из пиес Пушкина… Ради бога присылай других и проси Пушкина, чтобы он нас не оставил»; «Прилагаю к нему (к Пушкину. — В.А.) письмо от Пущина и Дельвига. Проси об ответе». Приписка Дельвига: «Дельвиг бьет тебе челом».
Из Финляндии прислал стихи Боратынский.
Издатели «Полярной Звезды» видели в нем одного из крупнейших русских поэтов и охотно печатали его стихи (в 1823-м — два, в 1824-м — пять). Приезжая в Петербург, он бывал у Козлова, у Воейковой-Светланы А.В. Никитенко вспоминает, как Рылеев читал у себя дома только что оконченного «Войнаровского», — среди прочих, «слушал и восхищался офицер в простом армейском мундире — Боратынский». В 1824 году Булгарин в «Литературных Листках» сообщал, что «многие любители поэзии давно уже желают иметь собрание стихотворений Е.А. Боратынского, которого прекрасные элегии, послания, воспоминания о Финляндии и Пиры снискали всеобщее одобрение. К.Ф. Рылеев, с позволения автора, вознамерился издать его сочинения».
Весной 1824 года Боратынский пишет из Кюмени: «Милые собратья Бестужев и Рылеев!.. Возьмите на себя, любезные братья, классифировать мои пьесы. В первой тетради они у меня переписаны без всякого порядка — особенно вторая книга элегий имеет нужду в пересмотре»; «О други и братья! Постарайтесь в чистеньком наряде представить деток моих свету — книги, как и людей, часто принимают по платью». И еще в октябре 1825 года декабрист Бригген писал Рылееву: «Не забудьте выслать мне один экземпляр сочинений Боратынского, если это правда, что они вами издаются». Декабрьское восстание не дало осуществить этот план. «Стихотворения Евгения Боратынского» вышли в Москве в 1827 году стараниями Дельвига.
Василий Туманский («Одессу звучными стихами наш друг Туманский описал», — говорит в «Евгении Онегине» Пушкин), читавший на вечере Вольного общества любителей российской словесности в доме Державина отрывок из «Войнаровского» Рылеева, был одним из постоянных авторов «Полярной Звезды» и посредником между издателями альманаха и Пушкиным. Туманский жил в Одессе, когда Пушкин приехал туда, — они (служили в канцелярии новороссийского губернатора и наместника Бессарабской области графа М.С. Воронцова.
Стихи Туманского были гармоничны и вообще отличались высокой техникой, что не однажды отмечал Пушкин.
В «Полярной Звезде» на 1824 год помещено было семь стихотворений Туманского, среди них отмеченная Пушкиным «Одесса». Гармония и точность в полной мере отличают, например, очень характерное для поэтики 1820-х годов стихотворение Туманского «Воспоминание»:
Меня парнасский бог в чужбине навещал,
Когда, не ведая притворства,
Я речи милых уст с любовью подчинял
Законам стройным стихотворства.
Блаженством юности, надеждой лучших дней
Они мой слух обворожали,
И, обновленные гармонией моей,
Как прежде, душу потрясали…
Из декабристов, кроме Рылеева и Бестужева, Туманский был близко знаком с Кюхельбекером, Корниловичем и Пестелем. Рылеев надеялся, что со временем Ту-манский обратится к гражданским темам в своей поэзии, — какие-то ободряющие начала были, — Туманский перевел одну из острополитических песен Беранже («Священный союз народов»). Однако надежды эти не сбылись. «У тебя прекрасный талант, — писал ему Рылеев, — ты сам не дорожишь им».
В начале 1825 года в Одессу прибыл высланный из Петербурга Адам Мицкевич с двумя товарищами — Малевским и Ежовским. Бестужев и Рылеев снабдили его рекомендательными письмами к Туманскому. «Милый Туманский, — писал Рылеев. — Полюби Мицкевича и друзей его… По чувствам и образу мыслей они уже друзья, а Мицкевич к тому же и поэт — любимец нации своей».
