Анатолий Житнухин - Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки
ГКЧП видел свою задачу в преодолении глубокого и всестороннего кризиса, возникшей политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожали жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашей родины.
В обращении подчёркивалось, что ГКЧП руководствуется мнением народа, который в ходе Всесоюзного референдума по вопросу о сохранении Союза высказался ясно и недвусмысленно в его поддержку. Цели ГКЧП были подчинены тому, чтобы остановить распад страны и не допустить подписания договора о создании вместо СССР суррогатного объединения — Союза суверенных государств.
Необходимо отметить один характерный факт: кроме российского, литовского и молдавского руководства, никто из лидеров других республик не призвал к сопротивлению Государственному комитету по чрезвычайным ситуациям и не назвал его действия незаконными. В полном составе и безоговорочно согласилось с созданием ГКЧП правительство СССР — во имя сохранения целостности страны.
…Шебаршин не раз сетовал, что председатель КГБ заранее не поставил его в известность о планах по созданию ГКЧП. И действительно: лишь во второй половине дня 18 августа, за несколько часов перед тем, как о ГКЧП узнала вся страна, В. Ф. Грушко, первый заместитель председателя КГБ, передал начальнику ПГУ распоряжение Крючкова привести в боевую готовность две группы ОУЦ[35], не называя целей приказа. Лишь утром 19 августа Леонид Владимирович из сообщений радио узнал о создании ГКЧП, а на совещании у Крючкова — о его целях и ближайших задачах.
Но могло ли быть иначе? Мог ли Крючков заранее посвятить Шебаршина в планы, которые предусматривали выполнение решений ГКЧП, мог ли он до конца положиться на него? Думается, что нет, и ход событий подтвердил правоту председателя КГБ.
Будем откровенны: за пределами круга чисто служебных вопросов отношения Крючкова и Шебаршина не носили доверительного характера. Дело в том, что взгляды председателя КГБ и начальника ПГУ на ряд принципиальных политических вопросов существенно расходились. Это касалось прежде всего их понимания места и значения партии в государстве и обществе. Владимир Александрович — убеждённый партиец, не мыслил дальнейшей жизни страны без ведущей роли КПСС. Леонид Владимирович к подобной перспективе относился скептически. В его опубликованных воспоминаниях часто говорится о формализме и скуке в работе партийных комитетов и организаций, в них трудно найти хотя бы одно более или менее позитивное суждение о КПСС. При этом Леонид Владимирович упоминает, что всегда был «абсолютно лояльным членом партии». Конечно, несколько странно слышать такие высказывания из уст члена КПСС, облечённого полномочиями огромной государственной важности. Ведь в партию вступали не для того, чтобы проявлять к ней просто лояльность, — обязанностью каждого коммуниста являлась активная борьба за её идеалы и принципы.
Поделились с автором своими наблюдениями на этот счёт товарищи Шебаршина по партийной организации ПГУ КГБ. Например, будучи членом парткома, Леонид Владимирович редко бывал на его заседаниях, не стремился использовать партийное влияние на повышение персональной ответственности руководителей за порученное дело.
(В скобках заметим, что у Крючкова расходились взгляды не только с Шебаршиным. Не находил он общего языка и со своим первым заместителем Ф. Д. Бобковым[36], с которым расстался задолго до августовских событий, ещё в начале 1991 года.)
Безусловно, глубокую зарубку в сознании Крючкова оставил отказ Шебаршина выставить свою кандидатуру для избрания в ЦК КПСС. Владимир Александрович резонно расценил такую позицию как сознательный уход Леонида Владимировича от острой политической борьбы, как снятие с себя существенной доли ответственности за происходящее в стране.
Кроме того, слишком очевидна была линия Шебаршина на обособление разведки от других управлений и подразделений КГБ, сопровождаемая его частыми рассуждениями об элитарности и корпоративных особенностях разведки. За такой точкой зрения руководство КГБ, многие начальники других управлений усматривали не только некоторый снобизм, но и желание вывести из-под огульной критики «демократов» лишь разведку и заявить о ее непричастности к репрессиям 1930-х годов. По их мнению, было недопустимо стоять в стороне от общих проблем в обстановке, требующей, с одной стороны, критического, но взвешенного переосмысления деятельности комитета, а с другой — активного разоблачения огромного количества наветов на работу чекистов.
На наш взгляд, все эти моменты помогают понять логику дальнейших действий Леонида Владимировича.
Уже 19 августа на совещании руководящего состава разведки по инициативе Шебаршина было принято решение не принимать мер по выполнению указаний председателя КГБ в связи с введением чрезвычайного положения и решений, принятых ГКЧП, а ограничиться лишь информированием загранаппаратов и сотрудников разведки о происшедших в стране событиях. Было дано указание направлять в Аналитическое управление КГБ и ГКЧП информацию только о негативном реагировании правительственных кругов и общественности зарубежных государств на события в СССР.
Шебаршин запретил полковнику Б. П. Бескову — командиру группы «Вымпел» — участвовать в планируемых акциях ГКЧП, предусматривавших, в частности, арест Ельцина. Вслед за этим такое же решение принял командир группы «Альфа» генерал-майор В. Ф. Карпухин. Оба руководителя спецподразделений перед самым началом спец-операции «Гром» по захвату здания Верховного Совета РСФСР в кабинете первого заместителя председателя КГБ Г. Е. Агеева отказались от участия в ней.
Было это в ночь на 21 августа, когда напряжение в Комитете госбезопасности достигло предела. По рассказу В. М. Прилукова, в кабинете первого заместителя председателя Агеева собралась небольшая команда в составе хозяина кабинета, заместителя председателя Лебедева, Прилукова, Карпухина и Бескова. Примерно в это же время в кабинете Крючкова совещались все другие лица, входившие в ударный штаб ГКЧП, — Бакланов, Варенников, Ачалов, Громов, Шенин, Крючков, Грушко, Плеханов. Приближалось время «Ч» — начало штурма здания Верховного Совета РСФСР.
Разработчики операции «Гром», назначенной на три часа ночи 21 августа, прекрасно понимали, что для её осуществления не нужны ни танковые полки, ни десантные батальоны — предполагалось, что армейские части и подразделения внутренних войск лишь блокируют Верховный Совет. С основной задачей вполне могли справиться две элитные команды — группы Карпухина и Бескова. Такого мнения накануне придерживались и Карпухин, и многие другие специалисты. Позднее на допросе начальник отделения группы «Альфа» А. Савельев также высказал подобную точку зрения: «Как профессионал скажу, что в техническом плане штурм здания Верховного Совета РСФСР не представлял собой особой сложности, наши люди были хорошо подготовлены и смогли бы выполнить поставленную задачу»…
