Светлана Аллилуева - 20 писем к другу
Я хочу на этом кончить мои письма к тебе, мой дорогой друг. Спасибо тебе за твою настойчивость, — мне одной было бы не под силу свезти с места этот воз. А сейчас, когда душа свалила с себя этот непосильный груз — мне так легко — как будто бы я долго лезла по скалам в гору, и, наконец, выбралась, и горы уже — подо мной; ровные хребты раскинулись кругом, блестят в долинах реки, и светит небо надо всем этим — ровно и спокойно. Спасибо тебе, мой друг! Но ты сделал и другое. Ты заставил меня снова пережить все, снова увидеть милых и дорогих мне людей, которых давно уже нет… Снова ты заставил меня биться и ломать себе голову над теми противоречивыми и трудными чувствами, которые я всегда испытывала к своему отцу, любя его, и страшась, и не понимая, и осуждая… Снова все это навалилось на меня со всех сторон, — и я уже думала, что не хватит сил говорить со всеми этими тенями, со всеми этими призраками, вставшими вокруг тесным кругом… И так сладко было видеть их всех снова, и так ужасно больно просыпаться от этого сна, — так хотелось подольше слушать их голоса, а они вдруг умолкали и исчезали… Какие это были люди! Какие цельные, полнокровные характеры, сколько романтического идеализма унесли с собою в могилу эти ранние рыцари Революции — ее трубадуры, ее жертвы, ее ослепленные подвижники, ее мученики… А те, кто захотел встать над ней, кто желал ускорить ее ход и увидеть сегодня результаты будущего, кто добивался Добра средствами и методами зла, — чтобы быстрее, быстрее, быстрее крутилось колесо Времени и Прогресса, — достигли ли они этого? А миллионы бессмысленных жертв, а тысячи безвременно ушедших талантов, погашенных светильников разума, которым не вместиться ни в эти двадцать писем, ни в двадцать толстых книг — не лучше ли было бы им, живя на земле, служить людям, а не только лишь «смертию смерть поправ» оставить след в сердцах человечества? Суд истории строг. Он еще разберется — кто был герой во имя Добра, а кто — во имя тщеславия и суеты. Не мне судить. У меня нет такого права. У меня есть тол ько лишь совесть. И совесть говорит мне, что если не видишь бревна в своем глазу, то не указывай на соринку в глазу другого… Все мы ответственны за все. Пусть судят те, кто вырастет позже, кто не знал тех лет, и тех людей, которых мы знали. Пусть придут молодые, задорные, которым все эти годы будут — вроде царствования Иоанна Грозного — так же далеки, и так же непонятны, и также странны и страшны… И вряд ли они назовут наше время «прогрессивным», и вряд ли они скажут, что оно было «На благо великой Руси»… Вряд ли… Вот они-то и скажут, наконец, свое новое слово — новое, действенное, целенаправленное слово, — без брюзжания и нытья. И они сделают, это, перевернув страницу истории своей страны с мучительным чувством боли, раскаяния, недоумения, и это чувство боли заставит их жить иначе Только пусть не забывают тогда, что Добро — вечно, что оно жило и накапливалась в душах даже там, где его и не предполагали, что оно — никогда не умирало и не исчезало И все, что живет, дышит, бьется, светит, что цветет и плодоносит, — все это существует только Добром и Разумом, и во имя Добра и Разума на всей нашей милой, измученной Земле.
Жуковка. 16 июля — 20 августа 1963 г.
Примечания
1
Издал ее Институт Маркса-Энгельса-Ленина в Москве, там хранится и рукопись.
2
Ворошилова.
3
Кагановича.
4
Молотова с женой.
5
Речь идет о так называемом «доме правительства» у Каменного моста.
6
Анна Сергеевна умерла в августе 1964 года в загородной Кремлевской больнице. После тюрьмы она боялась запертых дверей, но, несмотря на ее протесты, ее однажды заперли на ночь в палате. На другое утро обнаружили ее мертвой…
7
Тер-Петросян, кавказский большевик.
8
Министром финансов.
9
Анна Сергеевна.
10
Психоневрологическое училище.
11
Наталия Константиновна, наша воспитательница и учительница.
12
М. Орахелашвили: Председатель Совнаркома Грузии, арестованный в 1937 г.
13
K. Е. Ворошилов.
14
The Green Hat' by Michael Arlen.
15
Когда писались эти строки, четыре года тому назад, я действительно не представляла себе, что смогу уехать из России. Тогда все жили надеждой на возможность коренных преобразований в сторону настоящей демократии.
16
Так называемая «25-ая образцовая школа» в Старопименовском переулке (на улице Горького). Я туда ходила с 1933-го по 1943 г.
17
Его отец и погиб в пьяной драке, кто-то ударил его ножом.
18
Московская артиллерийская академия имени Фрунзе.
19
Трудно считать их достоверными и, мне кажется, гибель Яши все еще остается загадочной.
20
«По ком звонит колокол» он мне достал в переводе, который уже тогда ходил по рукам, но до сих пор не опубликован!
21
Это был Хрущев.
22
Эти застолья хорошо описаны в книге Джиласа: «Беседы со Сталиным».
23
Наверное в связи с болезнью он дважды, после XIX-го съезда (октябрь 1952), заявлял в ЦК о своем желании уйти в отставку. Этот факт хорошо известен составу ЦК избранному на XIX-м съезде.
24
В самое последнее время обычными лицами были: Берия, Маленков, Булганин и Микоян. Появлялся и Хрущев. С 1949-го года, после ареста его жены. Молотов был фактически не у дел, и его даже в дни болезни отца не позвали. Надо сказать, что в это самое последнее время даже давнишние приближенные отца были в опале: неизменный Власик сел в тюрьму зимой 1952 года, и тогда же был отстранен его личный секретарь Поскребышев, служивший ему около 20-ти лет.
25
Берия, Абакумов, Булганин.
26
Тогда это был Булганин.
27
девичья фамилия няни была Романова, а по мужу она была Бычкова.
28
Новодевичье кладбище считается «правительственным», поэтому необходимо разрешение высших инстанций на похороны.
