Александр Костин - Сталин против партии. Разгадка гибели вождя
Вскоре после этого Пономаренко, направленного в Белоруссию возглавить республиканскую партийную организацию, вызвали к Сталину. Тот без обиняков сказал ему, что Пономаренко направляют для наведения порядка в республике и, прежде всего, для прекращения репрессий. В руководство республики, да и в местные органы власти пролезло немало людей, умышленно вредивших партии, срывавших строительство новой жизни. Миндальничать с этими явными и замаскированными врагами народа было нельзя. Но наряду с ними пострадало немало честных и преданных советской власти людей. Республиканские органы НКВД явно перестарались и, несмотря на принятые партией решения, продолжают необоснованные аресты.
— Вам надо унять этих людей, — сказал Сталин, — и наладить работу партийных организаций, которые, похоже, растерялись и слепо идут на поводу у распоясавшихся чекистов.
Вождь подошел к Пантелеймону Кондратьевичу и продолжал с горечью, как бы оправдываясь:
— Люди на руководящие посты попадают случайные, выслуживаются как могут. А партия — единственное ведомство, которое должно наблюдать за работой всех, не допускать нарушений.
— Но, товарищ Сталин, я там человек новый. Местные органы и разные ведомства могут быть недовольны моими действиями. У них там наверняка круговая порука. А мне одному трудно будет с ними справиться.
— Вы не из робкого десятка, потому туда и посылаем. Конечно, не для того они сажали, чтобы кто-то пришел и выпустил. Но ведомств много, а первый секретарь один. И если не поймут, поясните им это. От того, как вы себя поставите, будет зависеть ваш авторитет и успешность работы. Но главное— налаживайте активную работу партийных организаций и опирайтесь на них.
Сталин приблизился к Пономаренко и тихо, без патетики произнёс:
— Вы представляете в Белоруссии силу, выше которой ничего нет. Вы можете в любое время поднять трубку телефона и сказать мне, с чем или с кем вы не согласны. У вас — неограниченные полномочия. Надеюсь, вы меня правильно поняли?
— Да, понял, товарищ Сталин. Но хотел бы все-таки получить ваш совет, с чего начать.
— Идите в тюрьму. Берите дела, знакомьтесь с ними, вызывайте осужденного, выслушайте его, и если считаете, что он осужден незаслуженно, то открывайте двери — и пусть идет домой. Вам это не впервой. И помните, мы вам доверяем[93].
Пономаренко так и сделал, сразу же после избрания нового руководства республиканской парторганизации он организовал тщательную проверку уголовных дел находящихся в тюрьмах политзаключенных. А работников республиканских органов НКВД, всячески препятствующих этой проверке, он собрал на совещание, на котором выступили те заключенные, которые после проверки были освобождены после доказательства их невинности. В заключительном выступлении он заявил: «Не буду скрывать, товарищи, что послан в республику лично товарищем Сталиным. И имею от него необходимые полномочия. Прямо скажу, столкнулся с вопиющими безобразиями. За тюремной решеткой оказались честные люди. Будут мне мешать, там окажутся те, кто сейчас от нее по другую сторону»[94]. После этого сопротивление прекратилось.
Вскоре после присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии неожиданно возник серьезный конфликт между Пономаренко и Хрущевым, который в то время был Первым Секретарем Компартии Украины и в то же время членом Политбюро ЦК ВКП(б). Конфликт возник на почве разногласий сторон по поводу прохождения границы между республиками с учетом новых территорий, доставшихся Советскому Союзу согласно секретному протоколу, прилагаемому к Пакту Молотова — Риббентропа, подписанному 23 августа 1939 года. Подготовленные белорусской и украинской сторонами проекты прохождения административной границы значительно отличались друг от друга.
Если проект белорусской стороны был составлен с учетом этнографической границы, то есть к Белоруссии должны были отойти территории, население которых в своем большинстве составляли белорусы, то Украина претендовала на исконно белорусские территории, включая такие города как Брест, Кобрин, Лининец, Пинск. То есть, по существу, вся Беловежская Пуща должна была стать украинской.
В ноябре 1939 года партийные руководители республик были вызваны в Москву для защиты своих проектов прохождения административной границы в западных районах. Еще в приемной Сталина в присутствии его помощника А.Н. Поскребышева произошел, по словам Пономаренко, «драматический инцидент между Хрущевым и мной, определивший на долгие годы его отношение ко мне».
Пономаренко вспоминал: «После того как я поздоровался, Хрущев спросил меня, подготовили ли мы свои предложения о границе и в чем их суть. С должным уважением к нему, как к члену Политбюро ЦК ВКП(б) и известному деятелю партии, я, как можно деликатнее, сказал: «Мы подготовили предложения, но они не совпадают с Вашими». Далее я сказал, что мы предлагаем границу в соответствии с этнографическим составом населения и что граница, по нашему мнению, должна пройти южнее Пинска, Лининца, Кобрина, Барановичей и Бреста, а посему эти города и Беловежская Пуща должны остаться в составе Советской Белоруссии.
Хрущев вскипел и грубо спросил: «Кто Вам состряпал эту чепуху, и чем Вы можете это обосновать?» Я ответил, что предложения, которые мы вносим, составили члены ЦК Компартии Белоруссии. Мы вовсе не считаем это чепухой и готовы привести обоснования на основе статистики и истории. Хрущев заявил, что украинские историки имеют другую точку зрения, и высказал свои наметки границы. На это я ответил: «Трудно предположить, чтобы ученые могли обосновать такую границу, противоречащую понятиям этнографии, статистики и истории».
Хрущев рассвирепел и со злостью стал кричать: «Ага, Вы ученым не верите, Вы что, больше других знаете? Да что Вы знаете? А слышали ли Вы о том, что, начиная со Средних веков, на территориях, которые вы хотите включить в состав Белоруссии, жили и продолжают жить украинцы, что Наливайко, Богдан Хмельницкий и другие включали население этих территорий в свои войска, что исторические книги вовсе не упоминают в связи с этими районами о белорусах» и т. д., и т. п.
Я ему ответил: «Товарищ Хрущев, меня сейчас больше всего волнует то, в каком тоне и в какой грубой форме вы разговариваете со мной. Это ведь не личный вопрос. Даже если, вопреки нашим предложениям, эти районы включат в состав Украины, никакой катастрофы не произойдет. Мы одна страна, а Украина тоже советская. Но я обязан защищать интересы Белоруссии, и имею на этот счет свои предложения, которые опираются на обоснованные данные».
