Илья Дубинский-Мухадзе - Нариманов
«Муганская Советская Республика, как действительно интернациональная рабоче-крестьянская власть, свободна от всякого национализма — русского, мусульманского, прочего — и потому добивается установления советского строя во всем Азербайджане и считает себя составной частью только будущего Рабоче-крестьянского Советского Азербайджана».
По диспозиции Реввоенсовета 11-й Отдельной армии Ленкорань, благоприятно расположенная на берегу Каспийского моря, в нужные дни должна стать базой для высадки десанта советских войск. Отсюда, с Муганского плацдарма, предполагалось начать наступательные операции в направлении Баку и Петровска в защиту восстания.
Помочь Мугани не удастся. Слишком грозная опасность нависает над самой Российской республикой. Главное командование войск Антанты — Англии, Франции, Соединенных Штатов Америки, Италии — считает момент весьма подходящим для того, чтобы миллион с лишним солдат и офицеров, по-современному обученных и вооруженных, «предприняли общее наступление, начатое со всех границ России и направленное концентрически к самому сердцу большевизма — к Москве». Одновременно на шести фронтах протяженностью 8 тысяч километров!
На первоначальные расходы 250 миллионов долларов великодушно ассигнует правительство США. Великобритания, со своей стороны… «Мы привезли, — сообщает английский генерал Нокс, в поезде которого еще в минувшем году из-за рубежа доставлен в Омск адмирал Колчак, — сотни тысяч винтовок, сотни миллионов патронов, сотни орудий и тысячи пулеметов, несколько сот тысяч комплектов обмундирования и снаряжения и так далее. Каждый патрон, выстреленный русским солдатом в большевиков на протяжении года, сделан на Британских Островах…»
Весеннее наступление Колчака вынуждает перебросить значительную часть революционных войск на восток. Пополнение южного фронта почти прекращается. Противник наоборот, усилился. На Дону конница Деникина соединилась с мятежными казаками, в долинах Дагестана с формированиями националистического «горского правительства».
В десятых числах июня Ленин требует от председателя Реввоенсовета республики, чтобы была обеспечена «максимальная и максимальнейшая энергия… чтобы нас не додушили с Юга»[67]. После падения Царицына под смертельной угрозой единственная железнодорожная ветка, кое-как связывающая отдаленный Астраханский край с остальным миром. Невосполнимые потери в неравных боях с английскими и белогвардейскими кораблями несет Астрахано-Каспийская военная флотилия. На нее-то всего больше надеялись в Баку, Петровске, Ленкорани.
Фронт на юге теперь подобен огромной дуге, концы которой упираются в берега Каспийского и Азовского морей, вершина же находится за Белгородом и Балашовом. А далеко-далеко в тылу отрезанный от всех друзей островок свободы на Мугани держится до 25 июля. Полных четыре месяца. О неотвратимом конце Нариманов узнает уже в Москве…
О времени его приезда существуют несхожие версии. «В мае 1919 года заведующий Ближневосточным отделом Наркоминдела РСФСР Н. Н. Нариманов беседует с главой правительства по вопросам внешней политики Советского государства на Востоке…» «В июле ЦК РКП(б) вызывает Н. Нариманова в Москву». «В ноябре — декабре Н. Нариманов получает назначение на работу в Москве, в Наркоминделе».
Против версии ранней — майской — свидетельствует документ. Достаточно далеко от Москвы, в заволжской Киргизской степи, 7 июня 1919 года по всем правилам выписано:
«УДОСТОВЕРЕНИЕ
Предъявитель сего член Астраханской организации РКП (б) т. Нариманов, который, пробыв в г. Урды на 3-м Киргизском съезде с 27 мая по 6 июня, приобрел большую симпатию среди трудовых киргизов как в организационной, так и в агитационной работе.
Районный комитет Киргизской степи приносит товарищескую благодарность Губернскому комитету партии за оказанное внимание Киргизской степи и надеется, что и в будущем Губком партии позаботится присылать таких товарищей, как т. Нариманов».
Несостоятельно предположение о приезде в ноябре — декабре: «Записка о кандидатуре т. Нариманова» отправлена Ленину наркомом Чичериным 3 августа.
«Познакомившись с т. Наримановым, я сейчас же убедился, что это превосходнейший руководитель партийной пропагандой и агитацией среди мусульман Персии и Ближнего Востока».
Рекомендация весомая. Георгий Васильевич еще в студенческие годы «переболел» Востоком. Великолепно знает историю этого «таинственного» мира, его стран, народов. С начала работы в Наркоминделе держит в своих руках все связанное с восточными соседями.
В следующие дни Совнарком назначение Нариманова утверждает. Двадцатого того же августа секретарь ЦК Елена Стасова адресует Кавказскому крайкому:
«…Мы считаем, что сейчас крайне важный момент в смысле воздействия на мусульманский Восток, который своим стремлением к освобождению… сможет оказать огромную поддержку делу революции. Относительно общей линии в этом вопросе мы приняли следующие меры: назначили заведывающим отделом Востока в Народном комиссариате по иностранным делам т. Нариманова. Мы не сомневаемся, что он сумеет весьма быстро поставить дело…»
По всему видать, что слова Нариманова: «Будучи еще в Астрахани… я был вызван в Москву ЦК РКП (б), где я читал свой доклад о будущей нашей работе в Азербайджане» — относятся ко второй половине июня — началу июля. Девятнадцатого июля Политбюро и Оргбюро ЦК уже приняли совместное решение о предоставлении «Гуммет» прав областного комитета партии и признании в будущем Азербайджана независимой Советской республикой. До того состоялось знакомство Нариманова с Владимиром Ильичей. Их первая беседа. Многое предопределившая.
Друг и близкий коллега Нариманова по Астрахани, по наркоминделу, по Закавказью Н. Самурский (Эфендиев) вспоминает: «Ленин не только согласился с мнением Нариманова, но и дал указание в любой час обращаться к нему, сказав, что именно предложенная Наримановым политика сумеет окончательно завоевать доверие угнетенных и порабощенных народов Востока».
Его современники, работники Коминтерна 20-х годов помнили неоднократные совещания под председательством Владимира Ильича, где обсуждались основные вопросы политики партии на Востоке. Нариманов — обязательный участник, ибо Ленин в его словах, иногда в его колебаниях, в его осторожных советах, предубеждениях слышал голос народов Востока. Тех, кого надо было с особенным вниманием и особенными историческими путями повести к союзу с передовым пролетариатом России.
И то, что написал сам Нариманов:
«Владимир Ильич всегда сознавал, что мало знаком с жизнью мусульманского Востока.
