Виктор Бузинов - Десять прогулок по Васильевскому
Верно говорят: не ищи прошлого. Передо мною стояла, заключив меня в объятия, низкорослая, полная женщина с грубоватым лицом, на котором читалась бурная и тяжкая жизнь. Ничего не было в моей сестре от той Тамары, которая ушла от нас весной 41-го. Она не помнила никакого «Форума», и вообще, того, что приезжала тогда на Васильевский. Уже за столом, после того как выпили за встречу, обнаружилось, что круг интересов Тамары составляют ее подруги по вокзальному ресторану в Новосибирске, где она многие годы работала посудомойкой.
А потом Тамара запила. Неделю она практически не приходила в себя. Мать, на чьих глазах все это разворачивалось, слегла с тяжелым сердечным приступом. А мне оставалось всеми правдами и неправдами поскорей спровадить Тамару обратно в Сибирь.
Уже на аэродроме, перед самым отлетом, она поцеловала меня в лоб, как если бы прощалась навсегда: «Кто ты, Витя? А кто я?»
Больше мы не встречались. Потревоженное прошлое теперь навсегда захлопнуло перед нами двери. Мать писала Тамаре и Даже, кажется, получала ответы… Много лет спустя, уже после смерти матери, меня нашла приехавшая в Петербург читать лекции о духовных ценностях Востока Тамарина дочь, красивая, интеллигентная и удивительно обаятельная женщина.
Вот такая история связана у меня с бывшим кинотеатром «Форум», который когда-то стоял на месте теперь уже тоже бывшего кинотеатра «Балтика».
Но давайте поговорим о доме №17 по Шестой линии. Несколько лет в последней четверти XIX века им владела Софья Васильевна Ковалевская. Наверное, нет надобности напоминать биографию знаменитого российского математика, тем более, что то, о чем пойдет речь, к ее математическим успехам отношения не имеет.
Напомню только: Софья Васильевна и ее сестра Анна Васильевна Корвин-Круковская (в замужестве Жаклар) – внучки Федора Федоровича Шуберта, жившего на Первой линии острова, известного составителя карт Петербурга. Родственные узы связывали семью Шубертов с семьей архитектора Александра Брюллова. Тетки Софьи Васильевны были замужем за архитекторами Павлом Сюзором и Павлом Волковым.
Родство с зодчими, особенно одним из них, Павлом Сюзором, сыграло особую роль в тех драматических событиях, которые произошли с четой Ковалевских в 70-х годах XIX века.
В 1874 году Софья Васильевна и ее муж, известный палеонтолог Владимир Онуфриевич возвратились в Россию из Германии, где в Геттингенском Университете двадцатичетырехлетняя Ковалевская удостоилась звания доктора математических наук.
Это было время начала стремительной застройки Васильевского. И кто-то из знакомых Ковалевских, заработавших немалые деньги на этом буме, посоветовал Ковалевским заняться возведением доходных домов. Идея эта заинтересовала супругов. Они были скорей бедны, чем богаты, и, как они сами считали, возможность быстро сбить приличное состояние, могла открыть им дорогу к самостоятельной научной деятельности.
Первым объектом, на который обрушилась их кипучая энергия, и стал дом № 17 по Шестой. Тогда это был каменный, очаровательный двухэтажный особняк, стоявший на участке, где некогда жил знаменитый архитектор Иван Егорович Старов. Дом приобрела для Софьи Васильевны ее мать Елизавета Федоровна Корвин-Круковская, урожденная Шуберт. В дело были втянуты не только она, но и ее старшая дочь с мужем – чета Жакларов.
Поначалу решено было надстроить выходивший на Седьмую дом на целых три этажа. Но вдруг выяснилось, что делать этого нельзя – не выдержит бутовый фундамент. А уже были завезены материалы, приглашены рабочие; и тогда Ковалевские начинают строить во дворе особняка пятиэтажный флигель. Строительство шло удачно; лето 1876 года выдалось сухим, осень теплой и долгой, и у супругов созревает план тут же на территории сада, благо темп стройке задан, соорудить под доходный дом еще один флигель. Фортуна улыбалась им. Оба здания были закончены в срок, и уже к 1877 году все квартиры во флигелях были разобраны под наем.
На какое-то короткое время Ковалевские становятся богатыми людьми. Софью Васильевну так и называли тогда «миллионерша». Люди, которые знали ее, когда она училась в Европе, бедствовала и голодала, поражались, сколь изменилась она: ее просто не узнавали. Сохранились воспоминания математика и писательницы Литвиновой, знакомой Ковалевской по учебе за границей. Литвинова писала о том, что Софья Васильевна стала совершенно светской дамой; имела свою ложу в театре и обожала дорогие шоколадные конфеты.
Теперь в ее голове роились идеи нового строительства. Участок для этого ею был присмотрен давно на углу Большого и Девятой, где стоял когда-то в саду деревянный особняк, стены которого помнили драматурга Александра Сумарокова и художника Дмитрия Левицкого. Кстати, Левицкий написал здесь портрет своей жены, который принимают за портрет Екатерины II. Наталья Яковлевна была очень похожа на Екатерину. Особнячок, где работал Левицкий, а впоследствии жили Ковалевские, оставил на своих рисунках Георгий Верейский. Он жил напротив, на Большом, 24, и постоянно рисовал с балкона Андреевский собор и угол Большого и Девятой. Особняка этого давно нет. На его месте построено здание института Высокомолекулярных соединений. Но мы несколько отклонились в сторону.
Итак, сделка состоялась. Приглянувшийся особнячок и участок были куплены; на месте нынешнего дома №16 по Девятой линии развернулась грандиозная стройка. Теперь в дело уже был вовлечен и брат Ковалевской Федор Васильевич Корвин-Круковский. Софья Васильевна безоговорочно верила в успех. Она полагала, что ее способности к точным расчетам должны помочь ей и в этой затее. Желание приумножать капиталы с тем, чтобы потом погружаться с головой в чистую науку, властвовало над ней и Владимиром Онуфриевичем.
Выгодным делом считалось тогда открывать общественные бани, и Ковалевские решают строить не просто доходный дом, но доходный дом с общественной баней во дворе. Проект дома с банями попросили, по-свойски, за невеликую цену, составить Павла Сюзора; он уже строил тогда в Петербурге общественные бани. Софья Васильевна старается скрупулезно подсчитать, сколько будет ходить в ее бани народу, и какие возможны при этом доходы. Владимира Онуфриевича занимает идея оборудовать на чердаках строящегося дома парники. Там будут, фантазировал он, проходить трубы с горячей водой и надо воспользоваться дармовым теплом.
Строительство подвигалось споро, но денег на него постоянно не хватало. Росли долги. К тому же, стали высказывать беспокойство родственники Ковалевских: да посильное ли это все-таки для молодых, не имеющих жизненного опыта ученых, дело? Особенно беспокоился старший брат Владимира Онуфриевича. Он просто уговаривает чету Ковалевских прекратить строительство.
